Исцеление
Шрифт:
— Я хотел сказать, что они оторвут голову любому, потому что у вашей жены и тещи нет высокомерия и надменности с простыми людьми. Некоторыми, доктор, это ценится больше, чем деньги.
— Некоторых тоже больше ценят, — Николай Петрович засмеялся, в тоже время удивляясь способностям своего главного телохранителя.
Михаил улыбнулся на ответ доктора и сосредоточился на дороге. Некоторое время они ехали молча, думая друг о друге. Михаил считал, что не ошибся в докторе, честном и порядочном человеке, а главное добром. Сбывалась его мечта — уйти из криминала и иметь работу.
Доктор тоже ничего не производил из материальных благ, но он давал людям самое дорогое — здоровье, нет, он давал больше, многих он возвращал к жизни, для многих неизлечимых становился второй матерью, дарующей новую жизнь. И радовался Танцор, что служит у человека, нужного всем, даже «глистам».
Доктор тоже радовался, что смог помочь еще одному россиянину, вытащил его из лап мафии и направил по верному пути, что можно на него положиться. Надо помочь и его друзьям, наверное, стоит намекнуть об этом.
— Мне, Миша, скоро потребуются еще люди, начнут строить клинику, ты намекни своим, пока не обещая, раньше времени ни к чему, что у них есть возможность перейти ко мне. Пусть в дерьмовые истории не влазят. Все отделение, как вы хотели, будет опять вместе.
— Есть, господин полковник.
Михаил подразделял все офицеров на просто офицеров, товарищей офицеров и господ офицеров и соответственно относился к ним.
Они подъехали к дому.
— Береженого Бог бережет — не за себя боюсь. Пусть твои завтра и каждый день подъезд вентилируют и окрестности, — уже приказал Танцору Михайлов, — если еще нужны люди — возьми.
Михаил покачал отрицательно головой и Николай Петрович зашел в подъезд, поднялся на лифте на шестой этаж и столкнулся с Танцором.
— Служба, доктор, всего доброго вам, — он улыбнулся.
«В форме парень», — подумал Михайлов, не увидя никакой одышки, и тяжелого дыхания у Михаила, только что пулей влетевшего на шестой этаж. Он попрощался и вошел домой.
Через несколько минут, поглощая еду, он выслушивал радостное ворчание своих женщин.
— Весь вечер нам испортил.
— Всю программу сломал. Мы хотели встретить тебя по-особому — хотели тебя сначала про наркотики спросить — принес или нет?
— Какие еще наркотики? — не понял Николай.
Алла и Вика словно ждали этого вопроса и загадочно смеялись. Николай понял, что его разыгрывают, но сути пока не уловил и продолжал подыгрывать им, спрашивая еще раз о наркотиках. Вика сквозь смех наконец-то пояснила:
— У тебя каждый день оригинальные известия, мы к ним привыкли, неужели не видишь, что у нас уже наступила новостная ломка. Быстро рассказывай, что там еще вы напридумывали с Графом?
Николай принял позу мыслителя, выждал время и потихоньку начал:
— Особенного, конечно, сегодня ничего нет, — и видя, что они не реагируют на его слова, поджидая чего-то оригинального, продолжил: — Граф, милые мои, кажется, влюбился, объяснение еще предстоит, но свадьба скоро будет, это уж точно.
— Хорошая новость, — вяло сказала Алла, ожидавшая чего-нибудь получше.
— Ну, девочки, я не могу каждый раз рожать сверхновую, — он сделал вид, что огорчился, — в космосе она рождается раз во сколько лет?
— Может в тысячу, — скисла Вика.
— Вторая новость, — он сразу заметил, как приободрились Вика и Алла и засмеялся. Поняв, что купились, они засмеялись тоже, но он продолжил: — Скоро, еще до Нового Года, начнется строительство нашего шалашика, где нас ожидают райские наслаждения. Шалашик будет маленьким, но не меньше графского дома, так, примерно, 50 на 100.
Последняя новость явно заинтересовала Вику и Аллу больше, чем первая, они прикидывали в уме, какова общая площадь и, естественно, не были готовы к таким размерам. Наверняка, привыкшие делать все своими руками, обдумывали, каким образом они станут поддерживать порядок и чистоту в доме. Он решил облегчить задачу.
— Кухней, порядком и чистотой в доме станут заниматься повар и горничные, единственное, что я не разрешу делать прислуге — это приносить кофе в постель.
— Ага! — воскликнула Вика, — что бы еще какие-то юбки возле тебя крутились…
Алла и Николай расхохотались, понимая, что она подумала о молоденьких девочках, которые не прочь будут соблазнить ее мужа.
— Доченька, — начала Алла, — если ты сама не дашь повода, он тебе никогда не изменит. И пусть какие угодно юбки и ножки крутятся вокруг него — Коленька только твой любимый мужчина.
Лаптев ходил по кабинету из угла в угол, он нервничал и не зря: понимал, что опростоволосился, совершил ошибку, может самую крупную в своей жизни. Черт принес этого Михайлова в его область. Двадцать лет он руководил облздравом, двадцать лет… И так опарафиниться… надо было пообещать, дать возможность показать себя, потянуть резинку. Не поверил, дурак, не поверил, не отнесся серьезно, не изучил подробности. Потом бы все себе в заслугу записал: подобрал неизвестного врача, сумел разглядеть талант, помог, подсказал, направил — и результат на лицо.
А он, сволочь, прокатил по всей области, что там области, опозорил на всю Россию. Министр звонил — обошлось пока, свалил на журналистов: любят приукрасить. Но комиссию пришлет, пришлет комиссию-то, как быть, что делать? Губернатор к себе вызвал — можно и до комиссии загреметь под фанфары.
Он опять забегал по кабинету. «Не соглашаться, не был, не знаю, ни причем и в области его раньше не было, откуда знать — кто такой, что за врач, может аферист какой или псих. Навести справки через военкомат, пока запрос из части придет, то — се, месяца два пройдет. А он через две недели… ишь чего захотел… Так, так говорить»…