Исцеляющее прикосновение
Шрифт:
Джакоба кивнула, а доктор продолжал:
— Его сильно ударили по голове, но, к счастью, не по макушке, а ниже.
Джакоба судорожно вздохнула: если б удар пришелся по макушке, то мозг почти наверняка получил бы сильные повреждения.
— Открытой раны на голове нет, — сказал доктор Фолкнер, — но синяк большой и долго будет болеть.
Он снова бережно укрыл графа и, взяв Джакобу за руку, отвел к окну.
— Как вы понимаете, — объяснил он, — я не могу проводить здесь
— Да… конечно, — тихо ответила Джакоба.
— Все, о чем я прошу вас, так это следить, чтобы он был спокоен, не ворочался и не метался на постели. Скорее всего, он будет пытаться это делать.
Джакоба вознамерилась спросить врача, как же она сможет этому помешать, но тот уже говорил:
— Я приготовил травяной отвар, который, на мой взгляд, действует лучше любого лекарства. Повар по моему рецепту будет готовить новые порции. Если граф проявит беспокойство, дайте ему этот напиток.
— Я… постараюсь, — пообещала Джакоба.
— Уверен, вы все сделаете как надо, — подбодрил ее врач. — Вы должны понять, почему я доверяю это именно вам. Слуги его боятся и не рискнут ни в чем ему противоречить.
Джакоба улыбнулась.
— Но я тоже его боюсь!
— Понимаю, — кивнул доктор Фолкнер. — Но вам в отличие от них терять нечего. Поэтому вы можете быть смелее и, если понадобится, настоять на своем!
В глазах доктора искрились смешинки, и Джакоба едва не расхохоталась.
— Я буду стараться, — вновь пообещала она, — но не ждите чудес!
Врач положил руку ей на плечо.
— Вы добрая девушка, и я на вас полагаюсь. Постараюсь вернуться как можно скорее, но не раньше, чем через несколько часов. Просите у слуг все, что вам понадобится. У двери постоянно будет дежурить лакей.
Доктор достал из кармана часы.
— Мне пора! — поспешно молвил он. — И я очень рад, что могу оставить моего больного на вас!
Не успела Джакоба открыть рот, как он стремительно вышел из комнаты.
Когда за ним закрылась дверь, она повернулась к кровати. Какой невероятный поворот событий: графа поручили ее заботам, и она должна за ним ухаживать!
Она смотрена на его бледное лицо.
Трудно поверить, что этот неподвижный и безмолвный человек тот самый граф, который совсем недавно кричал на нее и так сильно испугал, что она потеряла сознание.
Джакоба даже удивилась, что испытывает к нему жалость.
Как посмели браконьеры — в сущности, просто воры — совершить столь ужасное нападение?
Невыносимо было сознавать, что такое гнусное преступление могло произойти в прекрасной Шотландии.
«Вы должны поправиться, — мысленно обратилась
Джакоба и сама не смогла бы сказать, почему она пожелала графу именно это. Однако она всегда ненавидела страдания и боль. Они казались ей противоестественными, оскорбительными для природы, которая сама по себе так прекрасна.
«Мы должны помочь вам поправиться!» — безмолвно объявила она графу, имея в виду не только физическое здоровье, но и ясность ума и отзывчивость сердца.
«И тогда, — вздохнула она с облегчением, — он перестанет ненавидеть женщин».
Глава шестая
Граф пошевелился, и смутно ощутил чье-то присутствие. Он хотел повернуться на бок, но ему мешали это сделать.
Он чувствовал мучительную головную боль и странную опустошенность.
Ему хотелось спросить, что с ним случилось.
Вдруг кто-то осторожно приподнял его голову, и нежный голос произнес:
— Выпейте это и сразу почувствуете себя гораздо лучше. Постарайтесь выпить. Питье вам поможет.
Граф подумал, что с ним говорит его мать.
Он пытался осмыслить, что происходит, не болен ли он. А потом на него опустилась тьма, и он не противился ей.
— Итак, вы идете подышать свежим воздухом, — повелел доктор Фолкнер. — И не вздумайте возвращаться раньше, чем через полтора часа!
Джакоба тихо засмеялась.
Она уже стала привыкать к тому, что добродушный доктор командует ею, словно она — солдат-новобранец и должна ему подчиняться.
— Граф спал спокойно, — сказала она. — Ночью Ангус приходил ко мне всего один раз, чтобы я дала ему вашего отвара.
Доктор Фолкнер распорядился, чтобы Ангус, камердинер графа, сидел с ним по ночам, а Джакоба шла спать. Но все дни с раненым сидела она.
У доктора было несколько крайне тяжелых пациентов, так что он не мог проводить с графом много времени. Третий день после ранения граф не приходил в сознание.
Как только Джакоба ушла, доктор Фолкнер и Ангус поменяли графу повязку, как делали это каждый день. Рана заживала нормально — пожалуй, даже быстрее, чем надеялся врач.
— Его сиятельство — человек сильный, — сказал он камердинеру.
Как-то, провожая взглядом уходившую Джакобу, доктор Фолкнер залюбовался ее красотой.
Дни стали жарче, и на ней было полупрозрачное платье, простое и немного старомодное, но оно необычайно ей шло.
Казалось, в ее волосах с червонными прядями запутались солнечные лучи.