Исцеляющее прикосновение
Шрифт:
Джакоба проснулась под звуки волынки. Она узнала мелодию — «Лодочная песня Скай».
«Вот куда бы мне хотелось попасть: на остров Скай», — подумала девушка.
Нога еще побаливала, и она не стала подниматься, чтобы подойти к окну. Постепенно мелодия затихла вдали — волынщик ушел за угол замка. А в следующую минуту в дверь постучали.
Не успела Джакоба откликнуться, как дверь открылась — к своему удивлению, она увидела доктора Фолкнера.
— Вы сегодня очень рано! — воскликнула она.
Врач подошел к кровати и, серьезно глядя на Джакобу сверху вниз, сказал:
— Мне нужна ваша помощь.
— Моя… помощь? — недоуменно переспросила она и поспешно села на постели.
— Вчера поздно вечером, — продолжал доктор, — после того как я повидался с графом и предупредил его о шайке браконьеров, вылавливающих лососей, он отправился осмотреть реку. Один, в сопровождении двух спаниелей.
— И что случилось?
— По-видимому, он наткнулся на браконьеров и, как я полагаю, обвинил их в незаконной ловле принадлежащей ему рыбы.
— Он их поймал?
— Мы не знаем точно, что случилось, но собаки спасли ему жизнь.
— Спасли… ему жизнь? — повторила Джакоба. — Так что же… произошло?
Доктор мрачно сказал:
— Браконьеры ударили его по голове чем- то тяжелым. А еще он получил удар в плечо острым багром.
Джакоба испуганно вскрикнула:
— Какой… ужас!
— И прежде чем скрыться, они бросили его в реку.
Девушка была так поражена и напугана, что на какое-то время даже лишилась дара речи.
Врач тем временем рассказывал:
— К счастью, сообразительные собаки подняли громкий лай. Их услышал пастух, который прибежал узнать, в чем дело, и нашел графа. Затем вытащил его из воды.
— Как могут люди… совершать… такие злодейства? — молвила Джакоба.
— У этих браконьеров дурная слава, — ответил доктор Фолкнер. — Теперь граф в очень тяжелом состоянии.
— Мне так жаль… Мне искренне его жаль!
И тут Джакоба подумала, будто доктор Фолкнер намерен сообщить ей, что она должна немедленно уехать. Однако он произнес совершенно неожиданные слова:
— Мне нужен человек, который мог бы ухаживать за его сиятельством. И нет нужды говорить вам, что такого человека ближе Глазго или даже Эдинбурга не найти.
Джакоба посмотрела на доктора и нерешительно спросила:
— Вы… просите… чтобы это сделала… я?
— Я умоляю вас об этом. Конечно, слуги будут делать для него все что смогут, но это не то же самое, как если бы рядом с ним была женщина. Поэтому я предлагаю вам делать то, ради чего вы сюда приехали: ухаживайте за раненым человеком, который находится без сознания.
— Конечно, я это сделаю, — сказала Джакоба, — если вы… уверены, что его сиятельство не рассердится, когда поймет, что происходит. Иначе… ему может стать… еще хуже.
Мы будем беспокоиться об этом позже, — заявил доктор. — А пока вы не могли бы одеться и зайти в комнату его светлости? Я буду там.
— Да… конечно.
Джакоба встала с постели, не в силах поверить в столь неожиданный поворот событий.
Конечно, она готова во всем помогать доктору Фолкнеру, проявившему к ней такую доброту. В их деревне было немало стариков, и у нее уже накопился некоторый опыт ухода за больными. А однажды ее отец сломал ключицу, упав с лошади, и тогда Джакоба заботилась о нем — в их удаленной от городов деревне найти профессиональную сиделку оказалось невозможно. Ухаживала она и за матерью во время последней ее болезни.
В период Крымской войны Флоренс Найтингейл доказала обществу, что уход за больными — это занятие, подходящее для респектабельной женщины. Тогда в больших городах появилась возможность пользоваться услугами сиделки, получившей хорошую подготовку. Однако в деревнях единственными женщинами, имевшими некие медицинские познания, оставались повитухи. Обычно это были пожилые женщины, которые поддерживали свои силы несколькими глотками спиртного, и во всем, что не касалось рождения младенцев, были совершенно бесполезны.
Джакоба поспешно оделась.
Чуть прихрамывая, она вышла в коридор. Впервые вышла из своей комнаты! Как и в день своего приезда в замок, она восхищалась высокими потолками и обилием прекрасных картин на стенах.
Почти сразу она встретила лакея.
— Вы не покажете мне дорогу в спальню его сиятельства?
Заметив искреннее удивление на его лице, она пояснила:
— Доктор Фолкнер попросил меня прийти туда.
— Я вас отведу, — сказал лакей.
Они пошли в ту сторону, откуда только что направлялась Джакоба. Миновав дверь ее спальни, они еще долго шли подлинному коридору.
Наконец лакей постучал в дверь, и изнутри послышался голос доктора Фолкнера:
— Войдите!
Джакоба попала в такую великолепную спальню, какой никогда еще не видела. Эта комната находилась в одной из башен: внешняя стена с шестью окнами имела округлую форму. На внутренней стене был огромный пылающий камин. Перед ним стояла кровать. Именно таким представляла себе Джакоба ложе главы клана.
Поддерживавшие балдахин дубовые колонны были украшены богатой резьбой. Сам балдахин, выполненный из того же дерева, венчала графская корона. По обе стороны изголовья спускались вниз красные бархатные занавеси с вышитым на них гербом графов Килмердоков.
Джакоба не успела рассмотреть остальные детали обстановки, так как доктор Фолкнер подошел к ней и подвел к кровати.
Голова графа покоилась на высоких подушках, глаза были закрыты.
Теперь он казался девушке вовсе не гневным и страшным, а молодым и удивительно красивым.
Чуть загорелое лицо было очень бледно.
Уголки губ опущены — видимо, он испытывал сильную боль.
Доктор Фолкнер осторожно приподнял простыню — плечо и рука графа были перевязаны.
— Он потерял много крови, — негромко сказал врач, — и для него чрезвычайно важно спокойствие. Нельзя допустить, чтобы рана снова открылась и началось кровотечение.