Исчёрканная
Шрифт:
Домашка была последним, о чём думала Маргарита. Но она всё равно достала дневник, открыла на нужной странице и положила на стол.
– Спасибо. – Иляна пробежала по строкам, махнула рукой. – Фигня. Что на алгебре было?
– Ничего особенного. Интегралы.
Иляна вздохнула. Принялась переписывать домашку.
– Там твой отец? В комнате?..
– Дядя, – ответила Иляна, не отвлекаясь от дневника.
– А… мама?
– Тётя, – сказала Иляна, закрывая дневник. Протянула Маргарите: – Она на сутках, если тебя это
Маргарита растерянно смотрела на Иляну. В узкой светлой комнате, относительно чистой и аккуратной по сравнению с остальной квартирой, Иляна казалась ещё меньше, младше и ощетиненней, чем в школе.
Не было никаких причин задерживаться. Иляна не просила о помощи и явно не горела желанием, чтобы Маргарита осталась. Маргарите и самой хотелось поскорее сбежать. Спрятаться во «Дворике». Укрыться в «Семье». Вернуться в школу. Куда угодно, лишь бы оказаться подальше и от кривого зеркала, и от оригинала.
Она вернулась к порогу, надела кроссовки. Иляна молча смотрела на неё от стола. Маргарита только теперь заметила, что у неё на шее намотан шарф, а сама она закутана в огромный меховой жилет.
– У тебя хоть какие-то таблетки есть?
– У меня простуда. С таблетками лечится за неделю, без таблеток – за семь дней, – ответила Иляна в нос.
Маргарита взялась за дверную ручку.
– Спасибо, что пришла.
Маргарита усмехнулась. Спросила – просто так, вовсе не интересуясь, – просто хотелось, чтобы Иляна улыбнулась:
– Почему у тебя этот зверь одноглазый? Фёрби?
– А-а. Его Антон украл у Кати и бросил в унитаз. Катя после этого не захотела его отмывать. А я постирала, только глаз намок и отклеился. И он не заводится больше. Но всё равно милый.
«Его Антон украл у Кати и бросил в унитаз».
Гляибля. Гляибля. Гляибля. Страх и тьма поднимались, как вода в засорившемся сливе. Выше и выше. К горлу. К носу. Захлёстывая.
– Рита! Рита, ты что?
Она опомнилась, сидя на кровати Иляны. Из носа шла кровь. Во рту был железный привкус.
– Что с тобой? Принести воды? – хрипло спросила Иляна, рукавам вытирая нос.
– Себе лучше салфетку принеси, – пробормотала Маргарита, наклоняя голову вперёд. Было противно, и дышать получалось плохо, но кровь постепенно остановилась. Иляна исчезла куда-то, потом вернулась, сунула в руки носовой платок – вроде чистый.
– Что с тобой? – повторила она.
– Не знаю. Может, разволновалась, – ответила Маргарита, испытывая смущение, растерянность и досаду.
– За меня, что ли? – вручая ей кружку с водой, фыркнула Иляна. В ноздре надулся пузырь.
– Высморкайся, – велела Маргарита. – Ну, считай, за тебя.
– С чего это тебе за меня волноваться?
– С того, что у меня была подруга. Дура, как ты. И она плохо кончила. – Маргарита залпом проглотила тёплую воду. – Не хочу, чтобы с тобой было так же.
Иляна помолчала.
– Ну… ладно. Но ты зря волнуешься. Всё со мной офигенно.
– Ну и хорошо. – Маргарита встала и пошла к дверям. – Извини, что натоптала.
– Ничего. Я тоже дома в кедах хожу, – ответила Иляна.
– У тебя кто-то ещё из взрослых тут есть?
– Брат, – ответила Иляна и скривилась.
Маргарита постояла на пороге, прислушиваясь к себе.
– Ну пока?..
– Пока.
***
Вернувшись из «Дворика», что-то начёркав по литературе и кое-как ответив на вопросы по английскому, Маргарита устроилась на подоконнике. Из щелей дуло, но она заткнула самую широкую подолом длиннющей кофты и прислонилась к косяку. Март всё ещё не хотел сдаваться, вовсю шёл снег, но сквозь тучи прорывался розоватый мягкий закат.
Отчим с матерью ругались за стеной. Но здесь, по крайней мере, действительно можно было найти, что поесть. И не пахло так жутко – по крайней мере, постоянно. И входная дверь всё-таки закрывалась на замок.
Маргарита представила Иляну и поняла, кого она ей напоминает. Маленького жирафа. Жирафёнка – с огромными глазами с длиннющими ресницами, на тонких ногах на хрупких копытцах.
Маргарита закрыла глаза, чувствуя, как внутри ворочаются злоба и жалость. Совсем как март борется с весной. Совсем как витязь на распутье. Распутье есть, но дорог – ни одной.
Что она может сделать для Иляны? Ничего. Как и для Лены.
Что она может сделать для себя больше того, что делает? Ничего.
Ночью, когда отчим затих, а мама, судя по всполохам из-под двери, смотрела телевизор без звука, Маргарита пробралась на кухню за цитрамоном. Разболелась голова. Воды в чайнике не было, пришлось запить цитрамон из-под крана.
У Иляны ведь наверняка нет никаких лекарств. Наверняка у неё и чая нормального нет, не говоря о лимоне, о сахаре. Тётя придёт с суток и завалится, пьяная, рядом с дядей. Брат… Непонятно, что у неё за брат. И где у неё родители? Откуда она вообще такая? Информатика, физика, английский. Домики, звёзды. Фёрби из унитаза.
Нельзя. Нельзя!
Маргарита забралась в кровать, укрылась до подбородка. Слёзы стекали из глаз за уши, кожу щипало.
«и так будет всегда»
«и ты ничего не сделаешь с этим»
«что бы ты ни делала, всё будет впустую»
«таких, как ты, миллионы»
«и так будет всегда»
Глава 7. Глаз
Март перевалил за середину, Иляна вернулась в школу, Маргарита получила во «Дворике» премию. Отчим пил, мать плакала, и если что-то менялось – то только сокращалось число дней до окончания школы, после которых должно было начаться что-то другое. Что – Маргарита не знала. А вот Иляна знала очень хорошо. Когда после третьего урока в класс пришла завуч с какими-то тестами, она аж заёрзала на стуле.