Исчезновение Дмитрия Астрова
Шрифт:
— Что же вы собираетесь делать?
— Прежде всего искать Астрова, — ответил капитан, бросая в пепельницу выкуренную папиросу. — С этой целью мы уже приняли меры.
Расспросив меня кое о чем, капитан распрощался с нами и ушел.
Некоторое время после его ухода мы сидели молча. Затем Джафаров стал медленно прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину.
— Да, таинственная история… — задумчиво произнес он. — Поверить даже трудно, чтобы в наше время бесследно пропал человек. Вы ведь, кажется, знали его очень хорошо?
— Это мой друг, — ответил я. — Хороший, честный человек.
— Ну, если человек честный — не пропадет, — уверенно заявил Джафаров. — Найдется обязательно. Значит, вы не верите Сарычеву, что он обиделся на решение комиссии?
— Не верю, — твердо ответил я.
— Тогда в поисках Астрова нужно из другого принципа исходить, — оживился Джафаров. — Нужно не на эгоизм его ориентироваться, а на светлые чувства. Может, он для пользы общего дела задумал что-нибудь. Знаете, о чем я все время сейчас думаю? О Самеде Мамедове. Интересует меня, кто вселил в него мечту о солнечных машинах? Я с ним не говорил об этом. Вы тоже, кажется, не говорили. Сарычев и подавно не снизошел бы до такого разговора с председателем колхоза. В книгах он тоже, пожалуй, этого не вычитал. К тому же Мамедов имел ведь а виду именно вашу энергетическую базу. Вот я и думаю после этого, не Астров ли внушил ему эту мечту?
— Хорошая мысль! — воскликнул я. — Теперь я припоминаю, что Астров в самом деле ездил раза два в какие-то колхозы. Вообще-то он не очень разговорчив, но когда доходит дело до гелиотехники — становится настоящим поэтом.
Джафаров, улыбаясь, слушал меня: он доволен был, что подсказал мне удачную мысль.
— Я ведь никогда не видел этого Астрова, — заметил он, — но с ваших слов сразу как-то почувствовал, что он хороший человек. Послушайтесь моего совета, товарищ Курганов, поезжайте к Мамедову; может быть, Мамедов все-таки натолкнет вас на какую-нибудь догадку.
Я пообещал Джафарову последовать его совету и стал собираться к себе на базу.
У САМЕДА МАМЕДОВА
На следующий день я попросил у Бобрикова коня, того самого, на котором ездил Дмитрий, и поехал в колхоз к Мамедову.
— Здравствуй, солнечный мастер! — весело крикнул, увидев меня, председатель колхоза. — А Дмитрий почему не приехал?
— Он бывал, значит, у вас? — обрадовался я.
— А как же? Мы старые друзья с ним. Прошу заходить. Сейчас чай будем пить. Вы, наверно, Курганов будете?
— Курганов. А вы откуда меня знаете?
— Во-первых, на совещании в райкоме видел; во-вторых, Дмитрий о вас рассказывал.
— А когда он был у вас в последний раз?
— Неделю назад примерно.
— А до этого бывал?
— Был и до этого. Как раз накануне совещания в райкоме. Два раза всего был, но мы с ним настоящими друзьями стали. Хорошим человеком он оказался. Встретились мы с ним случайно в соседнем колхозе, разговорились…
Мамедов спохватился вдруг, торопливо высунулся в окно и крикнул:
— Готовь чай, Фирюза!
Я насторожился при этом имени, а Мамедов повернулся ко мне и осторожно взял под руку.
— Прошу чай наш попробовать, пожалуйста.
Мы вышли во двор. Там под навесом стоял самовар. Усевшись на коврике, Самед Мамедов кивнул красивой девушке с длинными, тонко заплетенными косами:
— Угощай гостя, Фирюза! Лукаво подмигнув ей, он добавил весело:
— Между прочим, это Друг Дмитрия. Привет тебе от него привез.
Девушка смутилась и покраснела.
— Спасибо за привет, — негромко сказала она и улыбнулась, обнажив чудесные зубы.
Я не сомневался теперь, что это была та самая девушка, портрет которой Сарычев нашел в комнате Астрова.
— Ну, а теперь продолжим наш разговор, — обратился ко мне Мамедов. — Приехали мы с Дмитрием в наш колхоз. Показал я ему наши хлопковые поля, объяснил, как трудно на них мирабам воду распределять из обмелевшего от частой засухи озера, а он и говорит: «Золотого мираба вам поставим. Само солнце будет вам воду распределять». Сначала не поверил ему, думал — шутит. Вдвоем обошли с ним все уголки колхоза, и он все в книжку записывал. «Вот тут, — говорит, — солнечные сушилки вам поставим, вот тут кипятильники, тут кухню солнечную, тут холодильники». Возле озера стоял он особенно долго. Рассчитал что-то и заявил: «Тут будет главная солнечная машина стоять, которую мой друг Курганов изобрел».
— Так и оказал: «Главная машина»? — переспросил я.
— Так и сказал. «Будет, — говорит, — она у вас солнечным мирабом».
— Ну, а про электричество говорил? — допытывался я.
— Говорил. На каждой крыше обещал маленькую солнечную электростанцию поставить.
— А в большом объеме электрическую энергию не обещал?
— Нет. «Пока, — говорит, — только свет в дома дадим, а дальше видно будет». Я потом много думал об этом. О том, как вода будет подогреваться и кухня солнечным теплом топиться, — легко понял. Как зайчик солнечный от огромного зеркала даст пар турбине — тоже сообразил. А вот насчет электричества — не понял. Как же так: без динамомашины, безо всякого мотора — солнечный луч сразу в электричество превращается?
Мамедова, видимо, в самом деле очень волновал принцип получения электричества Астровым. Он давно уже держал дымящуюся чашку чая в широко растопыренных пальцах, не ставя ее наземь и не поднося к губам.
— Как бы это попроще объяснить вам, — начал я, опасаясь, что принцип фотоэффекта будет непонятен председателю колхоза. — Электричество, которое получает Астров, называется фотоэлектричеством, то есть электричеством, полученным о помощью солнечного света…
— Извините, пожалуйста, — перебил меня Мамедов. — Это к фотоэлементам имеет какое-нибудь отношение?
— С помощью фотоэлементов Астров и получает свое электричество. А вы откуда знаете о фотоэлементе? — удивился я.
— Как же не знать! — воскликнул Мамедов, и мне показалось, что он немного обиделся. — Кто же теперь не знает этого прибора? В любом киноаппарате он имеется.
Мне даже неловко стало после этого ответа, так ясно показывавшего, как широко внедрилась современная техника в быт нашего народа.
— Ну, мне теперь легче будет разговаривать с вами, — смущенно улыбаясь, заметил я. — Вы знаете, что свет, падая на некоторые металлы, вышибает из них поток электронов, то есть, попросту говоря, электрический или, вернее, фотоэлектрический ток. Происходит, следовательно, переход одного вида энергии в другой. До сих пор было известно, что сильнее всего выделяют электрический ток под влиянием света щелочные металлы: калий, натрий, рубидий и цезий. Астров же нашел новый металл, еще более чувствительный к свету. Это значительно повысило коэффициент полезного действия его фотоэлектрических батарей.