Исчезновение Стефани Мейлер
Шрифт:
– Это только твои предположения, Джесси.
– Но послушай! – воскликнул я. – Есть эта бумажка с “Черной ночью”, которую нашли в машине Стефани, записка с теми же самыми словами лежит в коробке вместо полицейского досье об этом убийстве, а само досье исчезло! Причем она связывает это все с театральным фестивалем, который, как ты помнишь, проходил первый раз именно в 1994 году! Это называется никаких фактов?
– Ты видишь связи, которые хочешь видеть, Джесси! Ты хоть понимаешь, что означает пересмотреть дело 1994 года?
– А если мы в самом деле сели в лужу? Стефани сказала, что мы упустили главную деталь, а та лежала прямо у нас перед глазами.
– И что мы тогда сделали не так, интересно? – разозлился Дерек. – Ты мне скажи, Джесси, что мы сделали не так?! Ты же прекрасно помнишь, насколько тщательно мы работали. Досье такое, что комар носу не подточит! По-моему, тебя перед уходом из полиции одолели дурные воспоминания. Нельзя вернуться в прошлое, сделанного не воротишь! Так какого черта тебе не сидится? Зачем пересматривать дело?
– Потому что так надо!
– Никому это не надо, Джесси! Ты с завтрашнего дня больше не коп. Что ты лезешь в какое-то говно, которое тебя не касается?
– Я думаю попросить отсрочку. Не могу я просто так уйти из полиции. Не могу жить со всем этим на совести!
– Ну а я могу!
Он сделал вид, что хочет закрыть дверь и прекратить ненужный разговор.
– Помоги мне, Дерек! – воскликнул я. – Если я завтра не представлю майору прямого доказательства, что Стефани Мейлер связана с расследованием девяносто четвертого года, он меня заставит раз навсегда закрыть это дело.
Он оглянулся:
– Зачем ты так, Джесси? – спросил он. – Зачем тебе ворошить это дерьмо?
– Давай поработаем вместе, Дерек…
– Я уже двадцать лет как не оперативник, Джесси. Что ты меня опять туда тянешь?
– Ты лучший коп, какого я знаю, Дерек. Ты всегда был куда лучшим полицейским, чем я. И это ты должен был стать капитаном нашего подразделения, а не я.
– Не учи меня жить, Джесси, не тебе судить, как мне надо было строить карьеру! Ты прекрасно знаешь, почему я последние двадцать лет сидел за столом и заполнял бумажки.
– По-моему, у нас есть шанс все поправить, Дерек.
– Ничего поправить нельзя, Джесси. Если хочешь зайти и съесть кусок пиццы, добро пожаловать. Но вопрос о расследовании закрыт.
Он толкнул входную дверь.
– Завидую тебе, Дерек, – произнес я.
Он обернулся:
– Ты? Ты мне завидуешь? Да чему тебе завидовать?
– Ты любишь, и тебя любят.
Он досадливо мотнул головой:
– Джесси, Наташи нет с нами уже двадцать лет. Тебе давно пора начать новую жизнь. Мне иногда кажется, что ты будто ждешь, когда она вернется.
– Каждый день, Дерек. Каждый день я говорю себе, что она вернется. Каждый раз я прихожу домой в надежде, что она там.
Он вздохнул.
– Не знаю, что тебе сказать. Мне очень жаль. Ты должен
Он вернулся в дом, а я – к своей машине. Трогаясь с места, я увидел, как из дома вышла Дарла и решительно двинулась ко мне. Вид у нее был очень сердитый, и я знал почему. Я опустил стекло.
– Отстань от него, Джесси! Не буди призраки прошлого.
– Послушай, Дарла…
– Нет, Джесси, это ты меня послушай! Дерек не заслужил такого от тебя! Отвяжись от него со своим расследованием! Не мучай его! Если тебе приспичило ворошить прошлое, лучше вообще не приходи. Мне что, напомнить тебе, что случилось двадцать лет назад?
– Нет, Дарла, не надо! Не надо мне ничего напоминать. Я и так все помню, каждый день. Каждый долбаный день, слышишь, Дарла? Каждое долбаное утро, когда просыпаюсь, и каждый вечер, когда ложусь спать.
Она грустно посмотрела на меня, явно жалея, что затронула эту тему.
– Прости, Джесси. Пойдем поужинаем, у нас осталась пицца, я сделала тирамису.
– Нет, спасибо. Домой поеду.
Я нажал на газ.
Дома я налил себе виски и вытащил папку, к которой не притрагивался уже много лет. Внутри лежал ворох газетных статей 1994 года. Я долго просматривал их. Одна привлекла мое внимание.
ПОЛИЦИЯ СЛАВИТ ГЕРОЯ
Вчера на церемонии, состоявшейся в окружном отделении полиции штата, сержант Дерек Скотт был награжден медалью за отвагу, проявленную при спасении жизни своего напарника, инспектора Джесси Розенберга. Скотт совершил подвиг в ходе задержания опасного преступника, убившего четырех человек этим летом в Хэмптонах.
От размышлений меня оторвал звонок в дверь. Я взглянул на часы: кого это несет так поздно? Взял револьвер, лежавший на столе, бесшумно подкрался к двери и посмотрел в глазок. На крыльце стоял Дерек.
Я открыл дверь и с минуту молча глядел на него. Он заметил, что я вооружен:
– Ты правда считаешь, что дело серьезное, да?
Я кивнул.
– Показывай, что там у тебя.
Я достал все, что удалось раздобыть, и разложил на столе в столовой. Дерек изучил фото с камер наблюдения, найденную в машине записку, наличность и выписки с кредитной карты.
– Стефани явно тратила больше, чем зарабатывала, – пояснил я. – Один только билет в Лос-Анджелес стоил девятьсот долларов. У нее должен был быть еще один источник дохода. Надо выяснить какой.
Дерек просматривал счета Стефани, и я заметил в его глазах искорки, которых не видел уже много лет. Он долго перебирал выписки с кредитки, потом взял ручку и обвел ежемесячное автоматическое списание в 60 долларов, возникшее в ноябре.
– Получатель платежа – некая фирма под названием SVMA, – сказал он. – Тебе это что-то говорит?