Исчезнувшая стражница
Шрифт:
«Хана, послушай меня», – мысленно уговаривает ее Ирис. «Мне очень жаль».
– Да не хочу я, чтобы ты передо мной извинялась! – вырывается у Ханы. – Расскажи, почему ты злишься на меня, что я сделала?
– Я не злюсь.
– Но что тогда… – Хана бросает быстрый взгляд на Габриэля, прежде чем добавить, – …произошло в парке?
Ее друг откашливается в нескольких шагах от девочек.
– Э-э-э, девчонки… вы хотите, чтобы я ушел?
Ирис отвечает:
– Извини, но нам надо поговорить о чем-то очень важном.
Но Хана выкрикивает громкое:
Как бы она ни сожалела об этом, она прекрасно понимает: нельзя говорить об их силах при Габриэле. Даже потрясающие актерские способности не смогли бы обратить в шутку разговор о том, как «моя лучшая подруга толкнула меня прямо на рог единорога».
Она собирается все исправить и сказать Габриэлю, чтобы тот шел вперед к кинотеатру и что они его сейчас догонят, но не успевает. Ирис переводит пристальный взгляд с Ханы на Габриэля и наоборот. Очень быстро. В ее глазах уже нет и следа сожаления. Лицо Ирис приобрело странное выражение: как будто она ощутила нечто настолько болезненное, что в это трудно поверить. Такое же лицо было у нее за секунду до того, как толкнуть Хану на единорога.
– Ты хочешь остаться одна и рассказать ему все, да?
– Ирис, что ты говоришь? – Хана пытается заставить подругу уловить ее мысль и так сильно напрягает челюсть, что чувствует боль в зубах. Однако, непохоже, чтобы Ирис ее слышала.
– Что здесь происходит? – бормочет Габриэль. – Ирис?
«Он не должен ничего заподозрить!» – голос подруги раздается в голове Ханы, глубокий и низкий, как у злой королевы из Диснея. «Я позабочусь о том, чтобы он все забыл».
– Ирис… – шепчет Габриэль, делая шаг вперед. – Ты в порядке?
Парень обеспокоенно протягивает к ней руку. У Ирис такое лицо, что Хане кажется, будто она вот-вот ударит Габриэля. Но нет. Пальцы подруги, как капкан, обвиваются вокруг запястья и крепко сжимают его. Как только Ирис и Габриэль прикасаются друг к другу, оба начинают кричать. А затем падают на колени. Хана приседает на корточки, стараясь разделить их, но это бесполезно. И Ирис, и Габриэль держатся за головы. Габриэль корчится на асфальте, запуская пальцы в волосы.
– Что здесь происходит? – заикается он. – Зачем ты мне это говоришь?
Хана приближается к Ирис, которая оперлась спиной на стену здания. Ее глаза закрыты, веки сморщены, и она так сильно выкручивает кисти рук, что оставляет на коже розовые следы.
– Ирис, остановись, пожалуйста! – кричит Хана. Она хватает ее за запястья, чтобы та не поранилась. – Отпусти его!
Подруга, кажется, ничего не слышит. С ее сомкнутых губ срывается бессмысленное бормотание – по крайней мере, бессмысленное для Ханы, которая едва его распознает из-за стонов Габриэля.
– Пусть она остановится! – парень смотрит на Ирис в ужасе, закрывая уши руками. – Почему она не замолчит? Пожалуйста, оставь меня в покое…
Хана не знает,
«Нора», – вспоминает Хана. Нора успокоила Ирис, когда той стало плохо в школьном туалете во время погрома с зеркалами. Что она ей сказала?
– Ирис, ты помнишь свою комнату? Этот… э-э… потолок… – Габриэль перестает стонать. Хана еще раз сжимает руку Ирис, продолжая. – Однажды ты рассказала мне, что нарисовала это звездное небо вместе со своим отцом. Это небо с множеством синих и желтых спиралей и… м-м-м… а еще у тебя дома много скомканных бумажек, и одежды, и всякой странной, но крутой ерунды, которую ты сама мастеришь…
Дыхание Ирис постепенно нормализуется. Сперва прекращаются стоны. Затем рука, которую держит Хана, перестает сопротивляться и в изнеможении падает к ней на колени. Секунду спустя Ирис открывает глаза.
Хана вздыхает с облегчением, и, прежде чем Ирис успевает что-то сказать, заключает ее в медвежьи объятия. Она не хочет ее отпускать, но вынуждена это сделать, чтобы проверить, как себя чувствует Габриэль.
Оказывается, что парень лежит без сознания на тротуаре.
– Габриэль!
Хана снова поворачивается к Ирис, на этот раз прося помощи, но подруга даже не обращает на нее внимания: она в ужасе смотрит на Габриэля, открыв рот, а затем переводит взгляд на свои руки, которые дрожат всего в нескольких сантиметрах от его лица.
– Я… – шепчет она.
А потом резко поднимается и убегает.
– Ирис! – кричит Хана.
– Ирис?
Тихий голос Габриэля, раздавшийся позади, заставляет Хану подпрыгнуть, и она поворачивает голову так быстро, что едва не растягивает шею.
– Габриэль! Ты в порядке?
На самом деле, ее последняя реплика больше звучит как «Тывпрядк?», потому что слова путаются у Ханы на языке, пока она обнимает и трясет друга, словно маракас, как будто хочет обнаружить внутри него сломанную деталь.
– Да… – Габриэль проводит рукой по затылку. – Что случилось?
Хороший вопрос.
– Э-э-э… а что ты помнишь?
Габриэль устремляет глаза вглубь переулка. На улице нет никого, за исключением их двоих и пары любопытных голубей – единственных, кого не испугала поднявшаяся суматоха.
– Я… э-э-э… упал?
«Отличная версия».
– Да, упал… Ты упал, а я тебя спасла, – импровизирует Хана, наконец, отпуская Габриэля из объятий. – Ты в порядке? Хочешь, я позвоню твоим родителям? Или вызову скорую? Или Супермена?
– Да, именно Супермену тебе следует позвонить. Но со мной все хорошо, – отвечает Габриэль со свойственной ему улыбкой. – Голова только болит немного. Из-за удара, наверное. Или потому, что у меня слишком большой мозг! – Габриэль несколько раз похлопывает себя по затылку, вздрагивая и хихикая. – И вылечить меня сможет только «Возвращение демона-пираньяконды»!