Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– Если человек ничем не отличился – им и не интересуются, – сказала мудрая заведующая и вздохнула. – Знаете, что бы с ними ни приключилось, почти всегда сами они виноваты меньше всего.
– Вот как?
– Конечно. Все они – либо сироты, либо покинуты родителями. Обделены едва ли не с рождения. Вот и случаются у них отклонения чаще, чем у их благополучных сверстников.
– Я сам детдомовский, – признался Дружинин.
– Правда? – искренне удивилась заведующая. – В каком детдоме воспитывались?
– В Перми.
– Вспоминается?
– Конечно.
Заведующая заметно повеселела. Теперь она уже не ждала неприятностей.
– У нас скоро обед, – сказала она. – Отобедаете с нами? Заодно посмотрите, чем мы потчуем воспитанников.
– Нет, спасибо. У меня очень мало времени.
Вошла завуч.
– Что там у вас, Лидия Андреевна? – спросила у нее заведующая.
– Не было у нас такого воспитанника.
– Не может быть! – вырвалось у Дружинина. – Ну, не десять лет назад. Может быть, двенадцать. Или восемь.
– Я просмотрела документы за десять лет, год за годом. Крамаренко нет. Да я и сама не помню воспитанника с такой фамилией, если честно.
– А вы давно здесь работаете?
– Четырнадцать лет.
– Так вспомните! – попросил Дружинин, глядя на женщину так, словно хотел ее загипнотизировать. – Крамаренко. Саша. Ваш воспитанник. Однажды, когда он играл в мушкетеров, ему металлическим прутом проткнули вот здесь, – Дружинин показал рукой на себе.
Завуч даже замахала руками:
– Что вы такое говорите! Ни разу у нас подобного не случалось! Чтоб кого-то проткнули прутом! Боже упаси!
– Ну как же, – проявил настойчивость Дружинин. – Ведь было такое, я даже видел фотографию. Вы должны это помнить.
И обернулся за поддержкой к заведующей. Та покачала головой:
– Нет, такое мы бы помнили. Это же настоящее ЧП. Если бы у нас такое случилось – был бы скандал. Наверное, все же он не наш воспитанник, этот Крамаренко.
Дружинин потянулся к телефону. Обе женщины следили за ним внимательно и настороженно.
– Федор Иванович? Это я, Дружинин. Надо проследить, чтобы его не кремировали!
– Кого, Андрей?
– Крамаренко! Он не воспитывался в детском доме в Твери! Здесь вообще не помнят такого человека! Значит, и рана в его груди действительно огнестрельная!
Глава 20
Удалов выглядел уставшим. Сидя в кресле, вытянул ноги и положил их на стул. Дружинин сидел рядом, теребя в руках свернутую трубкой газету.
– С его огнестрельной раной все ясно, Андрей. Он ее получил в «Антитерроре».
– Он же говорил…
– Он это жене своей говорил, Андрей. Чтоб без подробностей и чтоб это ей не показалось слишком страшно – потому и соврал про детдом. Кстати, – вспомнил Удалов, – с этим детдомом какая-то чепуха получается. Я просмотрел бумаги, которые остались после Крамаренко: получается, что он действительно из детдомовских.
– А там о нем даже упоминаний нет. Может, другой какой-то детдом, не тверской?
– В том-то и дело, что тверской. Нестыковочка. Ты понял?
– Пока нет.
– И я, – невесело засмеялся Удалов. – Получается так, что он вроде бы ниоткуда взялся. Вот чудеса.
Он вздохнул.
– Его действительно готовили к кремации. Хорошо еще, мы успели – снимочки сделали, отпечатки пальцев сняли.
– Зачем?
– На всякий случай. Кстати, медэксперты подтвердили, что рана у него в груди огнестрельная. И на щеке – тоже след от пули.
– На щеке? – нахмурился Дружинин, вспоминая.
– Ну помнишь, он еще рассказывал, что он потому и в живых остался, что его ранили в щеку на задании и он из-за этого не полетел в Африку, где вся их группа погибла.
– Да, припоминаю теперь, – пробормотал Дружинин. – Вот бы у его жены про этот след на щеке спросить.
– А-а, брось, Андрей. Он все от нее скрывал, как я понимаю. Немногословный был парень.
Удалов прикрыл глаза.
– Я могу идти, Федор Иванович?
– Иди, Андрей, – ответил Удалов и, помедлив, добавил: – А Шаповал-то подал рапорт об уходе.
– Отпустите? – осведомился Дружинин.
– Не имею права удерживать.
Дружинин вышел из кабинета. Шаповала он разыскал в спортзале.
– Тренируешься? Тебе оно теперь вроде ни к чему.
– Почему? – удивился Шаповал.
– Так ведь уходишь.
– Ухожу, – спокойно подтвердил Шаповал.
– А мне почему не сказал?
– Я тебе говорил.
– Я подумал – ты не всерьез.
– А я всерьез. Это ты слушал вполуха.
– Причина какая?
– И это говорил.
– В самом деле Светлана?
– Да, – ответил Шаповал и посмотрел внимательно на друга. – Ты ведь говорил, что не против.
– Это вам решать. Тебе и Светлане. Ты с ней переписываешься?
– Да.
– И уже все решили между собой? – ревниво спросил Дружинин.
Шаповал рассмеялся:
– И об этом, Андрюха, я тебе говорил. Она пока даже не догадывается о моих планах.
Дружинин опешил.