Исчезнувшие
Шрифт:
Все правильно, но все равно не стоит продолжать именно эту кровную линию, подумала про себя Ким. И решила ничего не говорить. Хотя могла бы рассказать о сотнях случаев детской жестокости и пренебрежения по отношению к родителям, которые совсем не соответствовали клубнично-сиропному взгляду Карен. Черт возьми, она могла бы рассказать и свою историю, но не стала.
– В детстве ты не очень меня любила, да?
Ким удивилась столь внезапному изменению темы разговора. Заявление было слегка мрачноватым, но она просто кивнула.
– А почему?
– Сейчас
– Прошу тебя, Ким, поговори со мной о чем-нибудь отвлеченном. Я не могу бесконечно думать об одном и том же. Эти картины, которые постоянно возникают у меня в голове, сводят меня с ума. Расскажи мне, как тебе вспоминается наше прошлое?
Более реально, чем тебе, подумала Стоун. Нет смысла возвращаться к нему. Это – прошлое, и изменить его невозможно.
– Я знаю, что мы не были очень близки, но между всеми нами существовала какая-то связь, – продолжала Карен. – Мне это напоминает сестринские отношения. Все мы берегли друг друга.
– Ты действительно так это помнишь?
Открытое и правдивое выражение лица Карен было ей ответом.
Ким уже сталкивалась с этим раньше. Некоторые люди предпочитают переписывать свое прошлое. Создавать нечто абсолютно новое, чтобы как можно дальше отодвинуть от себя реальные факты. Стоун же предпочитала раскладывать факты по ячейкам и больше к ним не возвращаться.
– Карен, никаких сестринских отношений между нами не было, и никто никого не берег.
– Я знаю, что в те времена была немного агрессивной, но все это из-за…
– Ты была эгоисткой, которая хотела иметь все, что было у других девочек, – честно призналась Ким.
Честно говоря, она с большим удовольствием оставила бы воспоминания Карен в покое – пусть себе живет в этом созданном ею самой мирке, – но та сама завела этот разговор, а Ким никогда не любила прятать голову в песок.
Детство у всех у них было тяжелым. Некоторые дети сбивались в шайки – им важно было чувствовать свою принадлежность, пусть даже и к подобию семьи. Ким к ним не принадлежала. Она никогда не устанавливала длительные отношения и крепкие связи с кем бы то ни было. А вот задир и забияк ненавидела всей душой.
Начиная с шести лет ее жизнь время от времени пересекалась с жизнью Карен, и ей сложно было назвать эти моменты приятными. Но только в последней приемной семье им пришлось соединиться надолго.
– Ты помнишь такую индийскую девочку Шафилею, которую у нас все презирали? – спросила Ким.
Карен задумалась.
– Ах да, ну конечно. Она была смешная, правда? Если я правильно помню, у нее была большая голова.
Да, у нее действительно была большая голова и очень маленькое тело. Ее отобрали у родителей, которые до этого месяцами морили ее голодом, потому что на ней в клочья изорвались слишком тесные для нее джинсы. Ким слышала, как приемные родители жаловались на жесткую диету и специальное меню, которых им приходилось придерживаться, чтобы постепенно нарастить девочке мышечную массу.
Пару
– А ты помнишь напитки, которые она пила после чая?
– Конечно. Мы все еще не могли понять, почему ей дают молочный коктейль, а нам – нет, – улыбнулась Карен.
Ким с трудом смогла скрыть свое удивление этими извращенными воспоминаниями. Она никак не могла понять, где была она сама, когда их тогдашний дом неожиданно превратился в волшебный дворец, полный бабочек и эльфов. Ведь в реальности дом ее последней приемной семьи был строением из двух объединенных муниципальных коттеджей, в котором кроватей было больше, чем в магазине «ИКЕА».
– Это был протеиновый напиток, сделанный для того, чтобы укрепить ее истощенное голодом тело.
– А я и не знала…
– Так вот, я поймала твою лучшую подругу, когда та, засунув голову Шафилеи в унитаз, держала ее там до тех пор, пока девочка не отдала ей свой напиток.
Карен с сомнением посмотрела на Ким и стала качать головой.
– Девочке было десять лет.
На лице Карен появилось выражение ужаса. Всего на год старше ее собственной дочери.
– Нет, ты ошибаешься, – сказала она, хотя в ее словах не было уверенности убежденного человека.
– А разве твоя подружка не вплетала себе в волосы розовые блестящие ленты? – огрызнулась Ким.
– Боже мой, так, значит, это была ты? – Рука Карен метнулась к ее рту.
Ким промолчала.
– Значит, это ты избила Элайн. Ни она, ни ты ничего об этом не говорили, но я все хорошо помню. И теперь, задним умом, я понимаю, что она действительно тебя ненавидела.
Наконец-то, подумала Ким, у тебя хоть что-то проясняется в мозгу.
Она совсем не гордилась тем, что сделала в тот день, но иногда с забиякой приходится говорить на его собственном языке.
Обе женщины замолчали, как будто погрузились в воспоминания о прошлом.
– А знаешь, Ким, ты, наверное, была права тогда. Но сейчас меня волнует только вопрос, когда я смогу увидеть Чарли.
Стоун кивнула в знак понимания, а Карен прикрыла рот ладонью, стараясь подавить зевок.
– Почти три часа. – Ким взглянула на часы. – Постарайся поспать хоть пару часов, хорошо?
Карен кивнула и еще раз дотронулась до своего телефона.
Подавшись вперед, Ким накрыла руку Карен своей. Испуганные глаза впились в нее.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
– Я верну твою детку домой.
Карен кивнула в ответ и сжала руку Ким. Затем, еще раз зевнув, вышла из кухни. В любых ситуациях организму необходим отдых – и хотя стресс, страх, беспокойство и выброс адреналина могут долго поддерживать тело в функциональном состоянии, рано или поздно наступает изнеможение.
Правда, до Ким оно еще не добралось.
Пора было возвращаться в штаб.
Она протянула руку и взяла фотографию.