Исчезнувший день
Шрифт:
Виллем не верил своим глазам, это был совершенно новый папа. Неужели достаточно лунного света, чтобы человек так изменился? Может, родись папа дикарем, он был бы именно таким?
Питер… впрочем, о Питере лучше сейчас не думать, тем более, что возле шкафа опять что-то происходило.
Сюденъельм, Розамунда и папа глядели в раскрытую дверцу шкафа. Изнутри шкафа лился серебристый свет, отчего лицо Сюденъельма сделалось еще бледнее, вид у него теперь был совсем жалкий.
Зато в глазах у Розамунды
Папа сделал несколько шагов в глубь комнаты. Он хотел подойти к Розамунде, но остановился и снова заглянул в шкаф.
— Я и не знал, что ты все это хранишь…
— Ты вообще многого не знаешь, — прошептала в ответ Розамунда. Неожиданно в комнату ворвался непонятный шум. Виллем вздрогнул, хотя ему казалось, что его уже ничем нельзя удивить. У двери дома кто-то кашлял, бурчал, бубнил, скребся, шуршал, топотал и стучал. Потом дверь распахнулась, и кто-то, запнувшись о порог, вошел в коридор. Хриплое бурчание и бормотание возобновилось, и Виллем разобрал слова:
— Интересно, зачем ей понадобилось разворачивать дом задом наперед?.. Взял я с собой зонтик или нет?.. Ну-ка, ну-ка… Кажется, меня пригласили к обеду…
На пороге показался Мерлинсен. Его седые волосы были аккуратно причесаны и лежали красивыми волнами, как у всех уважающих себя волшебников. На плечи он накинул голубой плащ. Плащ был длинноват и путался в ногах.
— Розамунда, милая! — воскликнул он, устремляясь в комнату и не замечая никого вокруг. — Надеюсь, праздник еще не начался?.. Я так рад, что буду ночевать в палатке… Что с тобой?.. Неужели я опять что-то напутал?..
Это было последней каплей.
Сюденъельм яростно захлопнул дверцу шкафа, но она снова раскрылась. Мерлинсен даже подпрыгнул от неожиданности, он начал кричать о больном сердце, о стариках, о современной молодежи…
— Где Карина? — взревел Сюденъельм. — Во всем виноват этот проклятый мальчишка! Я этого не потерплю…
Он пулей вылетел из комнаты, оставив позади себя облако пыли. Мерлинсен в полном недоумении смотрел ему вслед.
— Вы уже начали играть в прятки? — спросил он.
17
Розамунда засмеялась. От смеха она согнулась и бессильно прижалась к стене. Мерлинсен отступил на шаг и с удивлением уставился на нее.
— Я… Я что-то напутал?.. Разве сегодня не среда?.. Праздник на свежем воздухе… Жаркое на вертелах?..
— Успокойся, ты ничего не напутал, сегодня четверг, и никакого праздника не будет, — ответила Розамунда, продолжая смеяться.
— А почему ты смеешься? Я плащ надел наизнанку? Или у меня нос в саже? Может, я не вытер ноги?
— Я вообще-то не смеюсь, — тихо сказала Розамунда. — Это только так кажется.
Мерлинсен огляделся. Он вытянул шею и, прищурившись, стал разглядывать папу Виллема.
— А это кто?.. Ты?.. Вы?.. Розамунда, ты забыла представить меня своему гостю.
— Ты его знаешь, — устало сказала Розамунда.
— Я?.. Неужели?.. Прошу прощения… Мои глаза уже не те, что были раньше…
Он еще больше вытянул шею, казалось, он вот-вот упадет.
— Ну, надо же… Подумать только… Какая приятная неожиданность… — бормотал Мерлинсен.
Карина ущипнула Виллема за бок и тихонько фыркнула. Виллем вздрогнул — он был слишком поглощен происходящим внизу и совсем забыл про нее. Он даже не сразу сообразил, кто она. Карина, как завороженная, смотрела вниз.
— Не верю своим глазам!.. — воскликнул Мерлинсен. — Неужели это ты?..
— Да, я, — подтвердил папа Виллема.
— Я столько лет не видел тебя… А тут еще такое расстройство… Обещали праздник… А праздника нет… Ничего не помню…
Он схватился руками за голову и стал бегать по комнате. Плащ, как голубой флаг, развевался у него за спиной.
— Прискорбно… весьма прискорбно…
Он остановился перед шкафом и заглянул внутрь… Постепенно лицо его преобразилось. На губах заиграла легкая, нежная улыбка, Виллем никогда в жизни не видел такой улыбки.
Карина шмыгнула носом. Виллем толкнул ее, чтобы она не шумела, но Карина и не думала подчиняться.
— Я вспомнила слово, которое никак не могла вспомнить, — прошептала она.
— Какое еще слово? — шепотом спросил Виллем, не глядя на нее.
— Дедушка, — ответила Карина. — Только не знаю, что это значит.
Виллем вздрогнул. В голове опять, в который уже раз, закололо, а в темноте памяти мелькнул светлый луч. Дедушка? Но ведь у него нет дедушки. Он посмотрел на папу. Губы у папы были сомкнуты. У него рот всегда как будто на замке, подумал Виллем.
— Всегда! — крикнул он неожиданно.
— Т-с-с! — шикнула Карина. — Ты нас выдашь.
Розамунда быстро глянула наверх. Виллем прижался к шкафу, он не знал, заметила она его или нет.
— Милые, чудные друзья, — начал Мерлинсен. — Возможно, я сказал что-то не то. Но одно несомненно, я совершил непростительную глупость…
— Глупость? — удивилась Розамунда.
— Ты уверен, что это глупость? — опросил папа.
Виллем еще теснее прижался к шкафу. Он ничего не понимал. Мерлинсен. Розамунда. Папа. Покалывание в голове усилилось. Он стиснул зубы. Ему вдруг все стало безразлично.
— Я пришел, Розамунда, чтобы рассказать, какую я сделал глупость… Ты знаешь, какой я рассеянный… Вечно думаю не о том…
— Еще бы мне не значь! — вырвалось у Розамунды.
— Но что касается моей работы или моего хобби, тут у меня полный порядок.