Исчезнувший оазис
Шрифт:
— Она счастливый, — прошептал Захир.
— Что? Кто?
Пальцы бедуина сжали ее ладонь.
— Она счастливый, — повторил он с нажимом, как будто вкладывал в эти слова последние остатки сил, чтобы его услышали и поняли. — Она очень счастливый.
— Кто, Захир? Кто счастливый?
— Доктор Алекс, — сипло выдохнул он. — Доктор Алекс очень счастливый.
«Не иначе бредит, — подумала Фрея. — Уплывает в воображаемый, пограничный мир между жизнью и смертью». Захир продолжал сжимать ее руку, словно дело было не в этом, словно он знал, о чем говорит. Оазис на миг погрузился в тишину, хотя Фрея не знала наверняка —
— Не понимаю, — всхлипнула она. — Что значит «Алекс счастливая?»
— В Дахле, — произнес бедуин, ловя взгляд Фреи. — Ты спросить, доктор Алекс была счастливая или нет. Когда приехать первый день.
У Фреи в памяти пронеслись последние события, начиная с приезда в Дахлу, когда ничего этого еще не случилось. Захир привез ее к себе домой, пригласил выпить чая, она зашла не в ту комнату, увидела снимок, где Алекс стояла у скалы, а потом Захир закрыл дверь.
«Ей было хорошо здесь? — вспомнила Фрея собственные слова. — Алекс то есть. Она мне писала незадолго до смерти… и очень тепло отзывалась об этом месте и людях. Как будто она была счастлива. Это так?»
— Она была счастливый, — с трудом прошептал Захир. — Мы ее привозить сюда. В оазис. Когда она болеть. Мы взял веревка, спустил ее вниз, она все увидел своими глазами. — Несмотря на явственные мучения, он улыбался. — Она была очень счастливый. Самый счастливый в мире.
Фрее опять что-то вспомнилось — что-то смутное, невесомое, как пропажа, которая взывает к себе. Ее мысли спутались, как вдруг в голове зазвучал голос Алекс — четкий, ясный, словно сестра стояла прямо там, рядом. Голос читал то самое, последнее письмо, которое Фрея получила перед смертью сестры:
«Помнишь, как папа рассказывал о том, что луна — это дверь и если забраться к ней и толкнуть, откроется проход в другой мир? Помнишь, как мы фантазировали, на что он похож — волшебный, чудный мир-сад, где цветут цветы, журчат водопады и летают говорящие птицы?
Не знаю, как тебе объяснить, но совсем недавно я заглянула поту сторону двери. Там все точно так, как мы представляли, даже еще чудеснее. Когда видишь этот волшебный мир, поневоле начинаешь надеяться. Где-то далеко, сестренка, всегда есть дверь, а за дверью — свет, каким бы темным ни казалось все вокруг».
В этот миг Фрея поняла, о чем говорила ей Алекс в письме: не о детской фантазии, не о мечте, а о чем-то более зримом, настоящем — о поездке в оазис вместе с Захиром. О своем последнем большом приключении. От мысли об убитой сестре по-прежнему сжималось сердце, однако теперь к этому добавилось и другое, светлое чувство. Фрея поняла, как радостно сестре было оказаться в таком чудном месте, какими счастливыми воспоминаниями это наполнило ее последние дни. Недаром Алекс писала: «Когда видишь этот волшебный мир, поневоле начинаешь надеяться».
— Спасибо, Захир, — вырвалось у Фреи. Она со слезами сжала руку умирающего и погладила его по лбу, почти не слыша грохота сталкивающихся над головой камней. — Спасибо, что помог ей. Спасибо за все… — И, помолчав, добавила: — Ты не менее великий бедуин, чем твой предок, Мухаммед Вальд Юсуф Ибрагим Сабри аль-Рашайда.
Она не знала, как сумела запомнить это имя, но, услышав ее слова, Захир улыбнулся шире, хотя улыбка почти потерялась: нижнюю половину его лица
— Доктор Алекс дала мне, — прошептал Захир. — Перед смерть. Теперь будет твой.
Фрея смотрела на компас, не слыша, как вокруг рушатся скалы. Внутри на крышке виднелись выцарапанные инициалы: «А.Х.» — Александра Хэннен. Фрея улыбнулась и хотела поблагодарить Захира, но его голова уже упала набок, а дыхание прервалось.
— Ушел. — Сайд протянул руку и провел по лицу брата, закрывая глаза.
— Захир! — вырвалось у Фреи.
Они замолчали. Земля содрогалась, стены ущелья смыкались плотнее с каждой минутой, из середины храмовой платформы ударяли в небо столбы красного пламени. Сайд поднялся с колен и жестом отправил Фрею к лестнице.
— Не можем же мы его бросить, — взмолилась она. — Только не так!
— Он спокойный. Счастливый. Хорошее место для бедуин.
Фрея, однако же, не двигалась с места. Сайд наклонился и потянул ее за руку.
— Мой брат ехать сюда помочь. Он не хотеть, чтобы ты умерла. Пожалуйста, поднимайся. Для него.
На это Фрее было нечего возразить. Она еще раз задержала взгляд на искалеченном теле Захира, отвернулась и поспешила к подножию скалы. Сайд вскочил на нижнюю ступеньку и начал карабкаться ввысь.
— Я иду первый, — крикнул он. — Проверю, если сломаться.
— А как же Флин? — прокричала Фрея в ответ.
Бедуин вытянул руку, показывая на опушку рощи у основания скал, — Броди бежал к спутникам, отчаянно размахивая руками: мол, не ждите. Их разделяло порядка двухсот метров.
— Ты идти за мной, — крикнул Сайд. — О'кей?
— О'кей, — отозвалась Фрея.
Бедуин кивнул и полез вверх с кошачьей скоростью и проворством. Его руки и ноги едва касались опоры — так стремительно он карабкался. Фрея дождалась, пока Флин не сократил расстояние до пятидесяти метров, — ей не хотелось оставлять археолога слишком далеко позади, после чего еще раз оглянулась на Захира, шепнула себе «алле» и направилась вверх по лестнице.
Флин заметил их еще у края платформы и на бегу всю дорогу кричал спутникам, чтобы уходили. Ему было невдомек, почему они застряли на дне ущелья, когда надо было спасаться, и, только очутившись у основания скалы, он увидел раздавленное плитой тело Захира и понял, что держало их на этом месте. Броди остановился, качая головой. Его наполнили почти те же чувства, что и Фрею немногим раньше: горечь, бессилие, вина за то, как он обошелся с Захиром в Дахле. Однако не осталось времени медлить, скорбеть и воздавать почести так, как хотелось бы, — Флин преклонил колено, прикоснулся колбу покойного и произнес принятые у бедуинов слова прощания. Потом англичанин бросился к лестнице и устремился наверх. Между стен ущелья оставался зазор всего в полторы сотни метров. Со дна взвились пыльные вихри, кругом стремительно темнело.