Исчезнувший оазис
Шрифт:
— Куда?
Он протянул руку к двери.
— В полицию.
Между Дахлой и Каиром
— Еще кофе, сэр?
— Спасибо.
Флин поставил чашку на протянутый поднос, стюард наполнил ее из пластиковой фляги и вручил ему.
— Мадам, кофе не желаете?
— Нет-нет, спасибо. — Молли Кирнан накрыла свою чашку ладонью. — Спасибо, не надо.
Стюард кивнул и пошел дальше. Кирнан вернулась к статье из «Вашингтон пост» об иракской ядерной программе; Флин глотнул кофе и вяло застучал по
— Я не знал.
Она взглянула на него поверх очков для чтения, вопросительно подняла бровь.
— Что вы были замужем. Столько лет знакомы, а я только сейчас услышал. — Он указал на ее обручальное кольцо. — Думал, это просто бутафория, отпугивать незваных поклонников. А вы, оказывается…
Только через мгновение Кирнан поняла, что он имел в виду, а когда поняла, тут же изобразила негодование.
— Флин Броди! Я что, похожа на лесбиянку?
Он виновато пожал плечами.
— Можно спросить, как его звали?
Она помолчала, потом со вздохом отложила газету, сняла очки.
— Чарли. Чарли Кирнан. Моя единственная любовь. Погиб при исполнении. Служа Родине.
— Он был во…
— Нет, нет. Пастором в десантных войсках. Морская пехота. Погиб при взрыве посольства в Бейруте, в апреле восемьдесят третьего. Мы всего год как поженились.
— Мои соболезнования, — сказал Флин. — Простите.
Молли Кирнан пожала плечами, сложила газету и сунула ее в карман сиденья впереди, после чего откинулась в кресле, глядя в потолок.
— Завтра ему исполнилось бы шестьдесят. Мы все время говорили о том, чем займемся в старости: ферма в Нью-Гемпшире, крылечко, кресла-качалки на веранде, вокруг дети, внуки и все такое… В общем, сантименты. Такой уж он был, мой Чарли.
— Простите, — повторил Флин.
Молли вздохнула, снова выпрямилась и демонстративно сложила очки — это действие у нее обозначало, что тема закрыта.
— Опять что-то про оазис?
— М-м?
Она кивнула на ноутбук с открытой страницей какого-то файла.
— Нет, что вы. Готовлюсь к лекции для Американского исследовательского центра в Египте на будущей неделе. «Пепи II и упадок Старого царства». Даже мне она кажется скучной; что говорить о беднягах, которым придется ее выслушивать?!
Миссис Кирнан улыбнулась и, прислонившись к стеклу иллюминатора, посмотрела на пустыню, где вдалеке грязно-желтым айсбергом проплывал холмик ступенчатой пирамиды Джосера.
— Фадави выпустили, — не оборачиваясь, сказала Молли чуть погодя.
— Я слышал.
— Может, он…
— Дохлый номер, — перебил Флин, чувствуя, что у нее на уме. — Даже если ему что-то известно, то мне он не признается. Скорее язык себе отрежет. Он думает, что я во всем виноват. Впрочем, не без причины, конечно.
— Вы не виноваты, Флин! — Молли повернулась к нему. — Откуда вам было знать?
— Какая разница?..
Он закрыл ноутбук и спрятал его в чехол для переноски. Над головой пискнул сигнал, зажглась табличка «Пристегните ремни».
—
— Вы найдете. Вы туда доберетесь.
Голос из динамика объявил по-арабски и по-английски:
— Дамы и господа, наш самолет заходит на посадку. Пожалуйста, уберите ручную кладь в отсеки над головой и пристегните ремни безопасности.
— Вы доберетесь, — повторила Молли. — С Божьей помощью.
«Ага, тот самый случай, когда даже Бог не знает, где искать», — подумал Флин. Вслух он ничего подобного не сказал, догадываясь, что Кирнан сочтет это кощунством. Броди откинулся на спинку кресла, зажмурился и снова начал перебирать в уме известные ему факты — Око Хепри, Уста Осириса и так далее. Самолет резко пошел на снижение, и у Флина заложило уши.
К вечеру второго дня без воды и пиши бедуины взобрались на песчаный гребень и разглядели вдали мерцание огней Дахлы. Они из последних сил выстроили верблюдов в ряд и как один подняли руки к небу.
— Хамдуллила! — выкрикнули всадники охрипшими голосами; верблюды тяжело дышали под седлом. — Слава Всевышнему!
Будь у них вода, они там же и спешились бы, заварили чая — отпраздновать конец путешествия, оценить прелесть момента, когда сидишь высоко вверху, а под тобой в одну сторону расстилается безбрежная пустыня, а с другой подступает цивилизация. Однако пить было нечего, да и слишком они устали, хотелось поскорее вернуться домой. Поэтому бедуины пустили верблюдов вниз по дальнему краю дюны и поспешили к оазису, лишь изредка понукая их криками «хут, хут» и «ялла, ялла».
Последние три дня, с тех самых пор, как они обнаружили загадочного мертвеца, пустыня их истязала, преграждала путь бесконечной чередой дюн, отвесных, как скалы, палила зноем, какого не помнили в это время года. Однако теперь все это осталось позади. Пустыня как будто наигралась с ними, жару сменила прохлада, ландшафт стал ровнее и разнороднее, лабиринт дюн рассыпался на отдельные завитки и песчаные карманы, перемеженные полосами ровного гравия, в котором не вязли копыта верблюдов. Дорога пошла быстрее. В течение часа неясное мерцание оазиса высветило облако зелени, а позади него — бледный серп каменной гряды Гебель-эль-Каср. Через два часа глаз уже различал отдельные рощи, белые точки домов и голубятен. Бедуины пустили верблюдов рысью. Предводитель вырвался вперед, остальные неровной цепочкой растянулись за ним, мчась в развевающихся одеждах навстречу воде и спасению.
Только последний всадник не спешил сократить разрыв; он мало-помалу отстал от товарищей, пока не оказался в ста метрах позади предводителя. Убедившись, что его никто не услышит, он достал сотовый телефон и, как в предыдущие два дня, проверил дисплей. На лице у него появилась ухмылка: связь работала! Он набрал номер, пригнулся в седле так, чтобы никто не видел, чем он занят, и, когда его соединили, взволнованно заговорил.
Каир, Маншият-Насир