Исчезнувший оазис
Шрифт:
— Бен-бен — это мечта Индианы Джонса? — спросила Фрея. — Волшебный камешек?
Броди улыбнулся ее словам, провел пыльным пальцем к верхнему правому углу текста и начал читать. Его голос, как и тогда, в музее, сделался зычным и гулким, как будто исходил из глубины веков.
— «Инер-уэр инер-эн Ра инерн седжет инер суэсер-эн херу-эн Сехмет», — произнес Флин нараспев. — «О великий камень, камень огня, сделавший нас могучими, о голос Сехмет, который несем мы в битву впереди войска, камень, который дарует нам победы без счета…»
— А про оазис что-нибудь есть?
— Нет, но вот здесь тоже упомянут Бен-бен. — Археолог направил луч на испещренную яркими иероглифами глыбу песчаника. — И здесь тоже… — Луч коснулся чего-то вроде обломка колонны. — Похоже, в этой части собран строительный мусор из одного и того же места. Наверняка в храме Пепи было какое-то святилище, посвященное Бен-бену. А где Бен-бен, там и оазис! Значит, искать надо здесь.
Флин довольно хмыкнул и продолжил осматривать каждый камень по очереди со всех сторон, засовывая руку с фонарем по локоть в щели, — похоже, скорпионов бесстрашный исследователь не опасался.
— А что, если нужная нам надпись — на самом дне? — спросила Фрея. — Тут два метра этих камней, нам их все не своротить.
Флин не ответил — то ли был слишком увлечен, то ли не хотел обдумывать такой вариант развития событий. Прошло еще пятнадцать минут. Фрея, сидя на голове изваяния, проникалась мыслью о собственной бесполезности; археолог продолжал рыться в нагромождении камней. Внезапно он резко вскрикнул и снова замахал ей рукой.
Он уже на две трети продвинулся в глубь прохода. Луч фонаря Броди задержался на маленьком блоке, втиснутом между другими камнями, лицевой поверхностью вбок и вниз, так что разглядеть иероглифы можно было только лежа на спине.
Флин прямо-таки светился от удовольствия.
__ Боже мой, это просто невероятно! — воскликнул он, сжимая фонарь дрожащей рукой. — Ты только взгляни!
— Да что там такое? — спросила Фрея, сгибаясь в попытке разглядеть камень.
— Кусок текста с описанием входа в оазис, — благоговейно выдохнул Броди. Его пальцы гладили каменную поверхность, точно кожу любимой женщины. — Почти наверняка из святая святых храма Пепи Второго, куда имел право входить только фараон и верховный жрец. Исключительной важности находка… Последние двадцать лет египтология… Я никогда не… Это просто черт знает как потрясающе! — Он еще некоторое время поохал над камнем, водя фонарем и ощупывая очертания иероглифов, а потом медленно начал переводить: — Себауи — двое врат — приведут тебя в инет джесерет, священную долину. Хери эн-инет — на входе в нее — ре-эн Уэсир, Уста Осириса. Эри эн-инет — в дальнем конце долины — макет эн Нут, Лестница Нут, которая находится под му ну пет, влагой с небес. И лишь этими вратами войдешь в нее, нижними и верхними, а иных не сыщешь, ибо на то воля Ра…
Он замолчал, поскольку в этом месте надпись обрывалась.
— Про Уста Осириса мы уже знали, — продолжил Флин уже более спокойным, уравновешенным тоном, — хотя к чему конкретно они относятся… — Он пожал плечами. — Осирис считался богом подземного мира, так что, может быть, это фигура речи… Зато Лестница Нут мне встретилась впервые. Нигде больше она не упоминается, а я перерыл все источники, какие только есть, — будьте уверены. Нет, это просто охренеть что такое!
— А Нут — это кто? — спросила Фрея. Ее тоже воодушевило открытие, хотя в тексте она ничего не поняла.
— Вообще Нут — это богиня неба, — пояснил Флин, выбираясь из-под камня. Его волосы и лицо припорошило пылью. — А фразы вроде «му ну пет», «влага с небес», обычно означают высокие скалы, с которых во время дождей сбегает водопад — будто с неба. Что такое «лестница», хмм… опять-таки непонятно, буквально ее понимать или метафорически… Общий смысл, думаю, таков: египтяне проникали в оазис не только с нижнего, но и с верхнего уровня плато.
Он присел на корточки рядом с Фреей и стал отряхивать пыль с волос.
— А нам это как-то поможет?
— Ну, сведений об оазисе так мало, что важен каждый фрагмент, даже самый крошечный, но мой ответ — нет, точного положения это нам не дает. Однако подозреваю — точнее, надеюсь, — что если здесь нашлась подсказка о том, как попасть в оазис, то должна быть и другая — о том, как его найти. Мы близки к разгадке, я это чувствую. Осталось совсем немного.
Флин сжал ладонь Фреи в своей, а затем снова кинулся разбирать завал, тщательно изучая каждый сантиметр камня. Он принялся ворочать камни с прямо-таки маниакальным рвением, отгребая то, что полегче, добираясь до нижних слоев. О своей спутнице он как будто забыл, только поглядывал на часы и бормотал что-то себе под нос. Его настойчивость скоро принесла плоды: один за другим были найдены еще три упоминания о Бен-бене. В одном тексте говорилось о храме, расположенном, очевидно, в центре оазиса, а в последнем перечислялись кары, которые ожидали злонамеренных посетителей оазиса: «Да сокрушит лиходеев пасть Себека и да поглотит утроба змея Апопа, где сбудутся все их страхи, а самые злые кошмары станут живой пыткой».
Впрочем, никаких указаний на то, где следовало искать оазис, они так и не нашли — ни малейшей подсказки. Через полчаса напрасных усилий Флин стал чертыхаться и в ярости колотить по глыбам, как будто те могли выдать ему свои тайны. Фрея в конце концов не выдержала напряжения давящей, пыльной каморки и полезла обратно. Она спустилась с вышки-туры на пол, размяла руки-ноги под грохот сдвигаемых камней, доносящийся из дыры, и побрела через весь храм к выходу, глотая свежий, прохладный воздух.
К шести утра храм совершенно преобразился: из отверстий в стенах протянулись косые лучи раннего солнца, окутав залы с колоннами мягкой, как во сне, дымкой. Они отогнали тьму в углы и закутки. Фрея опасливо подкралась к главным воротам и выглянула наружу. На прилегающих территориях было безлюдно, если не считать двух патрульных, устроивших перекур. По дороге уже подтягивались туристические автобусы, толклись люди, выслеживали добычу торговцы открытками и сувенирами.
Ее вдруг поразила тревожная мысль: Флин, должно быть, неправильно рассчитал время и храм вот-вот откроют! Однако туристы не подходили ближе, и она мало-помалу успокоилась, а после недолгих наблюдений за округой пошла назад. Над головой у нее порхали птицы, снуя среди леса гигантских колонн. Вернувшись в святилище, она тихонько окликнула Флина, поинтересовалась, как идут дела. В ответ раздалось унылое ворчание. Фрея влезла на вышку и протиснулась в дыру. Броди сидел в дальнем конце каморки, согнувшись над фонарем, чей слабеющий луч бил в потолок и освещал лицо археолога каким-то призрачным, мертвенно-бледным светом. Выражение лица говорило красноречивее слов.
— Я все прочесал, — бормотал Флин, чуть не плача. — Ничего не нашел. Ничего, Фрея. Похоже, то, что нам нужно, похоронено под полутонной камней и нам его не достать.
Она подползла к нему, села рядом на корточки. В этом конце помещения куча камней была еще выше, так что до потолка оставалось меньше метра — не разогнешься.
— Мы можем вернуться сегодня же ночью, — сказала она. — Попробуем еще раз.
Флин тряхнул головой.
— Если увидят дыру в стене, охранников нагонят больше, чем в Форт-Ноксе. Мы и близко не подберемся. Это наш единственный шанс, второго не будет.