Исчезнувший
Шрифт:
— Ты тоже в деле?
— Конечно.
— Понятно. Вдвоем уже веселее. Хотя мне теперь придется за двоих думать.
— За меня думать не надо, — слегка надулся Ян. — Я за себя сам думать буду. Между прочим, про «Колизей» я придумал, так что голову на плечах имею.
Я осмотрел его снизу доверху. Действительно, комплект. Но это еще ни о чем не говорило. И я хмыкнул:
— Не факт, что твоя идея — правильная идея. Знаешь, сколько там плохих дядек? У-у! А мы одни.
— У тебя есть получше? — окрысился Литовец.
— Нету у меня лучше. Вообще ничего у меня нету — ни папы, ни мамы, ни денег, ни совести.
— Тогда не умничай. Мы к «Колизею» едем или как?
— Так вариантов-то нет, — я пожал плечами. — Значит, едем. Только на чем?
Человек пять по гаражу еще шарахалось. Кто-то — ожидая припоздавшего сменщика, кто-то — надеясь, что его такси отшаманят. Но поручиться, что его машину действительно отшаманят, никто из них не смог бы. Потому что нормальные авто в ремонт не ставят, а починка ненормальных — чистая рулетка. Так что все эти вынужденные бездельники были нам неинтересны. Нас интересовал человек с гарантированными колесами. Ну, не топать же, в самом деле, через полгорода пешком. Да еще по такому морозу.
Впрочем, был среди этих праздношатающихся один, при виде которого мое сердце, простите, возликовало. Молодой человек лет двадцати, отзывающийся на кличку Чудо. Нормальную машину ему по недостатку лет и опыта не доверяли, поэтому перед каждой сменой он совершал такой вот променад по территории боксов, ожидая, пока механик не затянет все болты-гайки да не закапает масла во все дыры. Потому что в противном случае вверенное ему транспортное средство хрен куда поедет. А если поедет, то не доедет.
Я махнул рукой и окликнул его:
— Чудо! Подь сюды.
Тот, руки в карманах, неспешно приблизился к нам. Ему было все равно, в какую сторону променадить. Просто нужно было уплотнить время. Чем он весьма успешно и занимался, с чувством собственного достоинства деформируя во рту жевательную резинку.
— Дело есть. На сто пятьдесят миллионов, — сказал я, когда он подошел.
— Деньги вперед, — не моргнув глазом, отозвался Чудо и выдул из жвачки пузырь.
— Сегодня ночь спать не буду, нарисую — отдам. Ты же меня знаешь, я человек чести. Ты на ходу?
— Черт его знает. Как обычно.
— Подбросишь нас к «Колизею»?
— Конечно подброшу. Если машина не против. А вы отдыхать едете? Везет же!
Я не стал его расстраивать. Пусть человек порадуется хотя бы за других, раз сам такого счастья лишен.
Чудо, все так же неспешно работая челюстями, потопал к механикам, чтобы узнать какие-нибудь новости о здоровье своего автомобиля. А меня опять обуяли сомнения и нерешительность, и в поисках поддержки я повернулся к Яну:
— Слушай, Литовец. А ты уверен, что мы в этом «Колизее» нужны?
— Не бзди, Мишок, — тот высокомерно посмотрел на меня. — Чего ты опять начинаешь? Решили ведь уже все. И Чудо, вон, уже за машиной ушел.
— Так его и остановить недолго. Ты сам посуди: вот приедем мы туда — и что? Зайдем внутрь и скажем: «А подайте-ка нам вашего самого главного бодигарда, мы ему снова рыло бить будем»? Так, что ли? Да нас там на смех поднимут. А потом почки напинают. Что-то я переживательно к этому моменту отношусь, Литовец.
— Телевизор ты, — просто сказал Ян. — «Горизонт». Трындишь много, а толку никакого. Даже прогноз погоды сказать не сможешь. Все равно ведь других предложений не поступало.
— Не поступало, — эхом откликнулся я.
— Тогда заткнись и жди Чуду.
Я послушался. А что еще было делать?
А у того, стараниями механиков, проблемы рассосались. Он вывел свой драндулет за ворота и энергично махнул нам рукой. Ян, во избежание новой порции нытья с моей стороны, уверенным толчком в спину послал меня вперед, сам двинувшись следом. Предусмотрительный, чтоб его. Из-под такого конвоя и захочешь — не сбежишь. Пришлось садиться в машину и таки трогаться в путь. Хотя моей психике это пошло только на пользу. Первый шаг был сделан, а с него, как известно, начинается дорога в тысячу ли. И не только у китайцев.
Начальство Чуде, конечно, не доверяло. А я так скажу — напрасно не доверяло. Нужно будет как-нибудь загрузить это самое начальство в его машину и заставить прокатиться — пусть опробует, посмотрит и прочувствует, что испытывают пассажиры, которых он транспортирует. Лязг, тряскость и искривление позвоночника. А ведь пассажиры — это наше все. Я имею в виду таксистов. К тому же Чудо, между нами, водил весьма неплохо, не смотря на молодость лет.
Впрочем, сам он по поводу состояния своего авто не комплексовал. Видимо, утешаясь тем фактом, что все равно на колесах. Остальное неважно. Машина, кажется, чувствовала это. Вовсю старалась не развалиться на ходу, поменьше дребезжать сгнившими крыльями и даже пыталась не транслировать в салон ощущения, которые испытывала сама, перебираясь через многочисленные кочки-ямочки.
Меня сие обстоятельство немножко задело. Потому что возникло подозрение, что ко мне эта развалина отнеслась бы совсем по другому. К примеру, вообще не завелась бы.
Но это все лирика. И она закончилась, стоило нам подкатить к «Колизею». Пришло время суровой правды жизни.
«Колизей», вчерашним вечером супер-пупер-мега и прочее, нынче даже на третьесортную забегаловку не тянул. Хотя впечатлял не меньше, чем накануне. Даже больше. Кто-то, весьма неразборчивый в средствах, заложил внутри мощный фугас. Тот, понятное дело, рванул — а иначе зачем его закладывать? Короче, от блистательного ночного клуба о трех этажах остались рожки да ножки. А именно — обезстекленный скелет и туча дыма. Или пара.
— Ни хрена себе! — сказал Чудо. Он явно не ожидал увидеть такое. Мы, впрочем, тоже.
— Руины, — протянул Ян.
— Аминь, — подытожил я.
— Ну что, погуляли, мужики? — Чудо усмехнулся нам в зеркальце.
— Не издевайся, недоросль, — огрызнулся я. — Мы все равно гульнем. Пир во время чумы — это самое то. Классика жанра, как Пушкин говаривал. Верно, Литовец?
— Мы что — пойдем? — тот удивленно поиграл бровями. — Думаешь, найдем кого-нибудь в этом бардаке?
— А на хрена ты меня сюда притащил? Романтику ночного города прочувствовать? Так я этой романтикой уже семь лет питаюсь.