Исчезнувший
Шрифт:
— Разжевывай.
— Ты и твои корешки, — медленно, чтобы я лучше усваивал, проговорил длинный, — позавчера поимели крупную разборку с пацанами из «Колизея». Так?
— Я — да, — согласился я. — А про моих корешков — это перебор. Со мной был один Четыре Глаза был. Только он не разбирался. Там его разбирали. Да я бы и разборку крупной не назвал. Так, драка.
— Драка-срака, — изящно срифмовал длинный и, победно глядя на меня, стал расползаться в усмешке. Мол, все про тебя знаем. Даже то, что у тебя трусы в цветочек. — А хочешь, я расскажу, как было дело?
— Трави, — согласился я. Стало интересно, что же они могут знать обо мне, чего даже я не знаю.
— Значит, слушай, как все было, — длинный не заставил себя долго упрашивать. — После этой байды со взрывом Ломаный вызвал нас…
— Мы у него — ликвидаторы, — встрял коротышка, донельзя довольный этим фактом. Я ужаснулся. Никогда бы не подумал, что профессия ликвидатора настолько измельчает. А вот поди ж ты.
— Ну да, — подтвердил длинный. — Вызвонил, чтобы разобраться. Мы сразу к Ленивому пошли, как ты понимаешь. — При этих словах я важно кивнул — мол, мне ли не понять этих тонкостей? — Это он начальник охраны, и он просрал момент, когда закладывались заряды. Вот пусть и объяснит, как умудрился.
Длинный снова победно посмотрел на меня. Я намек понял и поинтересовался:
— И что он вам рассказал?
— Все! И как ты с ним решил из-за своего корешка пободаться, и как он вас на десять тонн баксов нагрузил, и как счетчик включил. Догоняешь мазу, терпила? А потом Ломаному позвонила Лариска…
Я было хотел слегка поржать над рассказом Ленивого, но при последних словах длинного раздумал это делать. Потому что повествование вступило в ту фазу, которая серьезно заинтриговала меня.
— …сказала, что к ней какой-то хмырь клеется подозрительный, — перехватил инициативу коротышка. — Все выспрашивает да вынюхивает. Вот Ломаный и приказал ей узнать у тебя побольше, и, если это ты, придержать до нашего приезда.
Мата Хари, натурально. Я-то, по наивности, думал, что у нее ко мне чистая любовь и сексуальное влечение, а оказалось, она всего лишь указания мужа выполняла. Обидно. Мне.
— Она потом еще пару раз звонила, — усмехнулся длинный. — Рассказала, что накачала тебя «кониной» до самой холки, и ты ей покололся, как с корешками своими клубешник рванул. И даже, типа, хвастался, куда взрывчатку закладывали. Что теперь скажешь?
— Ошизеть! — пробормотал я. А что еще можно было сказать?! Меня, конечно, и впрямь накачали по самую холку, это да, но ничего подобного я Лоре не рассказывал, клянусь титьками этой самой Лоры. Титьки, между прочим, пятого калибра, так что клятва увесистая. Я ее лапал за самые интимные места, целовал взасос и делал непристойные намеки — даже открытым текстом эти намеки переводил, чтобы она в искренности моих намерений не усомнилась, — но про взрыв «Колизея» речи не заводил. Какой смысл, если информацией о местонахождении Ленивого был уже снабжен, а остальным не интересовался? И какого, спрашивается, рожна, она наплела своему благоверному с три короба? На новую шубку зарабатывала? — Пацаны! Вам лажу загнали. Конкретную лажу. И по самые помидоры.
— Ты, бизон! — коротышка снова дернулся вперед. — Че ты опять гонишь? Че ты дурака-то включаешь? Тебе мало того, что мы про тебя знаем?!
Длинный снова перехватил корешка на полпути к моему беззащитному телу. И правильно сделал. Потому что я, пребывая в таком уязвимом положении, уже приготовился зарядить ему пяткой в нос. В качестве успокоительного.
— Что Ленивый, что Лорочка, — я восхищенно покачал головой. — Такую херню за чистое золото загнать, да так, чтобы на это повелись… Вот кому на Привозе говно в конфетные фантики заворачивать да миллионы делать! — коротышка отчаянно вырывался из лап своего напарника, но безуспешно — тот был хваткий, как пылесос. И я рискнул. — Пацаны, вы лохи. Хотите услышать мою версию? Только сразу предупреждаю: это будет чистая правда.
— Валяй, — разрешил длинный. Заинтересовал я его, стало быть. И не только его — коротышка тоже перестал дрыгаться в мозолистых руках товарища. — А мы сравним.
— Чувак, который со мной во время драки был — Валера Четыре Глаза. Он в тот вечер в «Колизее» отдыхал. Пару раз станцевал с ломановской Лариской. Она бабешка видная, вот он и повелся сдуру. Из-за этого под разборки угодил. Ему подбили глаз и забрали лопатник. Все! Просекаете? Больше у нас никаких неприятностей в ту ночь не было.
— Дальше! — потребовал длинный. Он как-то посуровел с лица и даже глаза недобро сузил. Мелкий, шею которого он еще сильнее сжал в объятиях, тоже поимел определенные эмоции по этому поводу. Такой вывод я сделал, поскольку окрас его лица переменился с бледного на приятно розовый.
— А дальше Четыре Глаза нашел меня, мы поехали к «Колизею» и вызвали Ленивого. Я немножко побил его, забрал гомон и предложил утром в таксопарке обменять на Валеркин. Все по честному, да? Баш на баш? Я и подумал, что инцидент исчерпан. На хрена мне после этого ваш сраный «Колизей» взрывать?
Коротышка с усилием повертел головой, освобождая от хватки напарника шею, а вместе с ней — и приток кислорода, кое-каких успехов добился, и недоверчиво прохрипел:
— Типа, такие герои — вдвоем приехали на разборки?
— А это, между прочим, и с вашей версией не расходится, — заметил я. — У меня была монтировка, а Ленивый лоханулся — пришел один и без оружия. — Про подход троих его подчиненных я решил не рассказывать, раз они сами этого не сделали. И без того верить не хотят.
— А я Ленивому больше верю, — задумчиво проговорил коротышка. Существование второй версии, видимо, серьезно затормозило его мыслительные процессы. Настолько, что парень даже дергаться перестал. — Почему он нам другую историю рассказал, а?
— Почем я знаю? — огрызнулся я. — Может, побоялся, что вы его оборжете, если он правду расскажет? Целого Ленивого — и какой-то таксер уделал. А может, у Четырехглазого в лопатнике миллиард зеленью лежал, и Ленивому делиться в лом стало? Не знаю. Сами у него спросите.
— Спросим, — кивнул длинный. — Прямо сейчас поедем — и спросим. Пошли, — он наконец отпустил шею напарника, но при этом неслабым толчком в спину направил его к выходу. Коротышка вякнул что-то удивленное, вроде: «Вот мля! Опять коньки не едут!», но на ногах устоял и засеменил в указанном направлении, не останавливаясь. Длинный, смерив меня угрожающим взглядом, в котором явственно читалось «Соврал — убью!», потопал следом.