Ищи ветра в поле
Шрифт:
— Вот оно, наказание! Вот она, божья кара!
И это были его последние слова в ту ночь. После этого он вырубился окончательно и захрапел. Я поняла, что на большее мне рассчитывать не приходится. Однако Кудрин сказал мне главное из того, что хранил в себе. Я была уверена в том, что именно это он скрыл от меня тогда, в редакции, именно этот эпизод в своей жизни считал предвестником нынешней божьей кары.
Я смотрела на него и обдумывала услышанное. Но время было уже слишком позднее, чтобы мысли оказались конструктивными. И я подозвала Виктора. Тот оглядел спящего Кудрина, сразу все понял и поднял почти безжизненное тело менеджера по поставкам под мышки. Через полчаса оно было благополучно доставлено домой.
Морозов при нашем появлении успокоился, и мы уговорили его пойти немного поспать. Сама я уже ложиться не стала, и мы с Виктором до утра просидели в кухне, уничтожая литрами чай.
До утра больше не произошло никаких событий. Когда Морозов проснулся, Кудрин еще спал. Жена его вообще не появлялась из своей комнаты.
— Нам нужно ехать, — сказала я. — Рабочий день.
— Конечно, езжайте, — ответил Морозов. — Незачем вам тут торчать. Я скоро отзвонюсь на работу, мне замену пришлют. Так что езжайте.
Мы попрощались и отправились в редакцию.
Глава 7
Все утро я отчаянно боролась со сном. Я ежеминутно вызывала Маринку и требовала новую порцию кофе. Маринка понимающе кивала головой, мчалась исполнять заказ и возвращалась, каждый раз заботливо спрашивая:
— Может быть, приляжешь отдохнуть?
— Какое приляжешь! — стонала я, хватаясь за голову, которая просто раскалывалась от боли. — Мне статью нужно дописывать, потом еще встреча с представителем рекламного агентства…
— Ну тогда поешь хотя бы! Ты же бледная! Вот! — Маринка умчалась в приемную, оставив открытой дверь.
Потом я увидела, как она взяла свою сумочку, вытрясла все, что в ней было, на стол, схватила зеркальце и побежала обратно.
— Вот, смотри! — торжествующе сказала она и подсунула зеркальце мне под нос.
— Ох, ну и что? — поморщилась я, увидев свое лицо, которое сегодня было нежно-салатного цвета с темными кругами под глазами. — Это у тебя зеркало такое. Ты его в комнате смеха, что ли, сперла?
— Ага, щас-с! — язвительно протянула Маринка. — Утешай, утешай себя. А ведь недосыпания очень сильно старят. Скоро никто и не поверит, что я старше тебя, как ты выражаешься, на целый год. А совсем даже наоборот будут думать! Смотри, вон у тебя даже морщинка появилась!
— Где? — аж подпрыгнула я. — Что ты несешь такое?
— Вон, посмотри, — услужливо показала Маринка какую-то незаметную неровность на моем лбу.
— Это совсем не морщинка! — попыталась защититься я.
— Да, а что же это такое? Самая настоящая морщина! Ты стареешь!
— Спасибо тебе, милая подруга, на добром слове, — вздохнула я. — Чего еще от тебя ждать? Разве что кофе…
— Все понял! — мигом мотнула головой Маринка и, подхватив поднос, побежала в приемную.
— Зеркало свое бракованное захвати! — крикнула я ей вслед, но коварная Маринка проигнорировала мое замечание. Зеркало она специально не стала забирать, и оно провалялось на моем столе до вечера.
Я из принципа не смотрелась в него, а когда под вечер украдкой глянула разок, в кабинет тут же просунулась противная Маринка.
— Ага, смотришь! — удовлетворенно сказала она, плюхаясь в кресло и доставая сигарету из моей пачки.
— И вовсе я не смотрю! — возмущенно закричала я, отшвыривая чертово зеркало подальше. — У меня… Мне соринка в глаз попала!
— Где, давай я посмотрю! — сразу же забеспокоилась Маринка, хватая меня за голову и поворачивая ее к окну.
Она двумя пальцами оттянула мне верхнее веко и принялась внимательно разглядывать глаз.
— Что-то я ничего не вижу… — протянула она, качая головой, — а ну-ка повернись вот так…
И Маринка крутанула мою голову в другую сторону.
— Так, так, — задумчиво пробормотала она. — Кажется, вижу. А ну-ка…
Она попыталась пальцем подцепить несуществующую соринку. Вскоре это превратилось в мучительную пытку.
— Все, хватит, нет там уже ничего! — кричала я, отчаянно крутя головой и вырываясь из цепких Маринкиных рук. — Пусти, больно же!
— Терпи, терпи, — бормотала она, не прекращая экзекуцию.
Наконец Маринка торжественно объявила:
— Все!
Я облегченно вздохнула и помотала головой туда-сюда, чтобы прийти в себя.
— Видишь, а ты на меня ругалась, — укоряюще проговорила Маринка.
— Садистка! — буркнула я. — Дай-ка сюда зеркало!
Маринка нехотя протянула свое зеркальце. Я взглянула в него и тут же пожалела об этом. Правый глаз был растерзан до воспаленного красного цвета, весь макияж Маринка просто размазала, и темный круг под правым глазом стал еще темнее.
— Кофе стынет… — как бы между прочим сказала она.
Я вздохнула и взяла свою чашку. Тут в кабинет заглянул Кряжимский.
— Ольга Юрьевна, вы просили узнать насчет ограбления магазина… — неуверенно начал он.
— Конечно, конечно, заходите, Сергей Иванович, — сейчас же пригласила я. — Марин, сделай-ка нам еще кофе.
Маринка, которая мечтала послушать, что же расскажет Сергей Иванович, очень неохотно поднялась и стояла, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты что? — удивилась я.
— От кофе портится цвет лица, — пробормотала она.