Ищу повод жить (сборник)
Шрифт:
Спасибо тебе, Варвара!
«Среди долины ровным…»
Преподаватель, словно миноискателем, водил своей авторучкой по строчкам журнала.
– Тык-тык… Что здесь у нас? Ага! Малышкина Варвара… Вот она! – обрадовался Преподаватель, напав на цель. – Чукина Анна… Нашёл!
«Попавшиеся» медленно поплелись на вызов, подталкивая друг друга (каждая хотела идти сзади). Преподаватель (для ускорения) включил строгий взгляд, и хрупкие лепестки надежды на то, что
Варварин живот издал жалобное урчание, и она, испугавшись, что её и впрямь «пронесёт», укоротила свой шаг втрое. Щупленькая Аня врезалась в её широкую спину, а заодно и спряталась за ней.
– Будете участвовать в новогоднем концерте! – громко и радостно объявил Преподаватель. – Сыграете дуэтом «Среди долины ровныя…» Вы, Малышкина, исполните мелодию в среднем регистре (только не рвите баян во время игры), а Вы, Чукина, то же самое на октаву выше.
Преподаватель в виде двух крестов впечатал в журнал свой приговор, а затем, сделав таинственные глаза, заговорщески прошептал:
– Жаль, что вы музыкальную школу не кончали. Я бы перевёл вас на музыкальное отделение. Оно куда веселее, чем ваш факультет начальных классов. И потом, «учитель музыки» звучит громче, чем «учитель начальных классов».
– Я боюсь… Я ни разу не выступала, – еле выдавила из себя Чукина Аня.
– Я тоже… Я и в обморок могу упасть… прям на сцене, – басом «допела куплет» Варвара.
Варвара была монолитной фигурой внушительных размеров. Аня представила, как Варька рухнет на сцене, и нервно хихикнула.
– Ничего страшного не произойдет, – мажорно-весело сделал своё заключение Преподаватель.
– «Музыканты» над нами смеяться будут, – минорно-грустно сказала Варвара.
– И причём почти четыре года, – добавила Аня, – мы же первокурсники.
– Эх вы, глупышки! С «музыкантами» семь лет музыкальная школа мучилась. А вы у меня за одно полугодие заиграли! – Преподаватель изобразил что-то вроде удара кулаком в грудь. – А ведь перед вами стоит другая задача: освоить всего лишь основы музыкальной грамоты, чтобы перед учениками начальных классов не ударить в грязь лицом и при необходимости проявить свою эрудицию и всестороннюю развитость. В общем, не подведите! Я понятно объяснил?
– Ага, – упавшим дуэтом промямлили девчонки.
Тем не менее, Варвара схватилась за соломинку:
– Пьеска-то не новогодняя…
– Классика всегда к месту, – рассердился Преподаватель, захлопнув свой журнал, а заодно и все ходы отступления.
«Глупышки» поняли, что это приказ и они должны продемонстрировать со сцены успех своего Преподавателя.
«Что-то я перестаралась с этим баяном, – с опозданием спохватилась Варвара, – мне ведь и тройки достаточно. Эх! Заболеть бы…»
Но она знала, что этот номер не пройдёт.
Однажды, чтобы избежать контрольной по химии, Варвара босиком, в одном халатике, почти час простояла на морозном крыльце.
Её подруга Нинка Ермилова, наблюдавшая за истязательной процедурой, замёрзла до заикания (несмотря на свои валенки и шубу) и на следующий день свалилась с высоченной температурой, а краснощёкая Варвара даже не чихнула ни разу.
В результате, контрольной по химии избежала Нинка, а не Варька.
Новоиспечённые артистки, каждая думая о своём, понуро брели по коридору.
– Что теперь будет? – вслух сокрушалась Аня.
– Да чхала я на всё! – плюнула Варвара.
– Ой! Марусёв! – шёпотом вскрикнула Аня. – Давай обойдём по другому этажу!
И она почти побежала к лестничной клетке, волоча за руку крупногабаритную Варвару, которая упиралась и «грохотала»:
– Да чхала я на него!
Марусёв, студент четвёртого курса музыкального факультета, был злой личностью училища. Это красивое, высокое, модное и броское воплощение себялюбия и цинизма очень нравилось девчонкам. Вероятно, ослеплённые яркой внешностью кумира, они не замечали его душевного уродства.
Варвара и Аня были оригиналками: они резко отличались от своих сверстниц внешними данными и к тому же не входили в толпу поклонниц «первого парня».
Именно поэтому Варвара и Аня стали для Марусёва самыми прекрасными… объектами для издевательств.
Аня ненавидела свою внешность.
«Одежонка серенька, волосёнки реденьки, – молча, по-старушечьи причитая, критиковала она себя, – да ещё этот нос для двоих рос, а мне одной достался… А созвучие имени и фамилии… Так и рифмуется: Чушкина Нюшка!» (Кстати, именно так и называл её Марусёв со своими приближёнными.)
Варвара к своей внешности относилась более терпимо.
– Шуба овечья, зато душа человечья! – мудро изрекала она.
Варвара и Аня не были подругами, но специфическое внимание Марусёва сблизило их. «Влюблённость» злого молодца «избранницы» переживали по-разному: Аня – со страхом, Варвара – с хладнокровностью скалы. «Чхала я на него!» – неизменно плевалась она.
Сей любовный треугольник напоминал равнобедренный. Марусёв «восседал» на вершине и своими «ядовитыми колючками» одинаково забрасывал что Варвару, что Аню. Отсутствие «чувств» с их стороны ещё сильнее раскаляло его страсть.
Фамилия Варвары и объём её тела не соответствовали друг другу, что являлось основным вдохновляющим фактором для Марусёвских фантазий.
Варвара железобетонно реагировала на жалкие потуги хамоватого парня. Чтобы «тронуть» Варварино сердце, Марусёву приходилось изощряться.
– Эй! Варька-Малышка! Когда окороками торговать начнёшь? – нарочно громко, чтобы всем было слышно, кричал он, намекая на её полные бёдра.
Варвара брезгливо выпячивала нижнюю губу и «уничтожала» противника: