Ищущий, который нашел
Шрифт:
– Просто научитесь контролировать силу, повелитель. Вы же сделали так, что ваша сила не причиняет боли мне. Сделайте тоже самое - разделите себя и силу. Не связывайте себя с ней, а то она подчинит вас. Это как со спиртным - либо вы контролируете его, либо оно вас, - усмехнулась она, пристально глядя на меня. Колкие льдинки впивались в мою кожу, ознобом пробегая по спине. Обидно, ничего не скажешь - эта выскочка может научить меня управлять своей силой, и только она. Но выбора у меня нет, кроме как довериться ей. Впрочем, у этого есть и свои плюсы.
– Научи меня, - потребовал я, сжимая ледяную ладонь в своей руке.
– Я же сказала, что не буду выполнять каждое ваше требование, повелитель, - твердо ответила она, продолжая смотреть насквозь. Я отчаянно вскрикнул:
– От этого же зависит успех всей
– чувствуя себя слабым и униженным, я пытался выкарабкаться из грязи в собственных глазах. А в ответ получил давно знакомые слова, вылетавшие из других губ, мягких и теплых:
– Для вас все это игрушки, повелитель. Иначе бы вы не использовали имя Хогга как ругательство. Но я не об этом. Я не собираюсь удовлетворять ваши страсти на время отсутствия любимой. Я не шлюха, как вы емко выразились, - с какой-то затаенной горечью и гордостью сообщила она. А я облегченно вздохнул - значит, управлять собой меня научат.
Это оказалось не так-то просто. Пока Азот крепко сжимала мою дрожащую от напряжения руку и черпала силы, меня начинала бить легкая дрожь.
– Сила - это не вы, помните? Сила - отдельно, вы - отдельно. Ну что же вы! Вы - отдельно, слышите?
– и холодные губы второй раз впились в мой приоткрытый для частого лихорадочного дыхания рот. И сразу все встало на свои места - холодная пустота лилась из источников, касаясь меня, но не проникала внутрь, а в голове впервые за долгое время образовалась полная ясность, и я чуть не заорал от ужаса. В кого превращает меня могущество?! Кто этот ублюдок, Хогг его подери?! И я резко дернулся, разрывая слияние губ, дрожа от омерзения. Сила снова охватила меня, но теперь я понимал, где я, а где - нечто чуждое мне, страшное и враждебное. Крепко-крепко сжал твердую руку и шепнул:
– Давай еще раз!
– и вместе с кивком на меня набросилась гложущая стая ледяной тьмы. Прошла через меня, осквернив своим присутствием, а я, морщась от омерзения, наблюдал, как потоки незаметно для меня проходят через мое тело, лучами впитываясь в расширенные зрачки яшинто. Я не чувствовал даже покалывания - это был не я.
– Вот видите, все получилось, - отчего-то немного грустно сказала Азот, убирая руку. Я кивнул, вставая с постели и заново оглядываясь в тесной комнате. В нос ударил затхловатый запах, и я пошел открывать окно. Азот молча следила за каждым моим движением, а я всматривался в улочку за окном. Было довольно тепло, но в окно дул ветер. Я пригляделся внимательнее - горячий и сухой, ветер был темным, словно к воздуху примешались крупинки сажи.
– Ветер с запада, повелитель. Вам стоило бы спуститься вниз и пойти со всеми, - тихо сказала Азот, не глядя на меня. Я поймал пальцами ее острый подбородок и заглянул в немигающие глаза.
– А я готов?
– Смотря к чему. Возможно, я ошибаюсь, но ваша цель отличается от нашей. И я не могу пожелать вам в ней удачи, - помолчав, добавила она. Худые плечи дернулись, а губы тотчас искривила неожиданная холодная усмешка:
– Не бойтесь, о наших секретах не узнает никто. Вот только боюсь, игрушка и кукловод могут поменяться ролями, - непонятно усмехнулась она, грациозно поднялась с кровати и вышла из комнаты, бесшумно притворив за собой дверь. А я остался стоять, скрестив руки на груди и нервно кусая губы. Отнюдь не хотелось спускаться вниз и присоединяться к оргии опьяненных темной силой спектрумов, не хотелось плясать во славу Хогга. Вот только не хотелось мне, а заполняющее меня могущество рвалось туда. Хорошо хоть Азот научила меня разделять себя и это Хоггово нечто...
Когда я спустился вниз, то снова покачнулся с непривычки и тут же выровнялся - всю залу заполняли спектрумы, я не видел ни одного крошечного кусочка свободного пространства. Жанна быстро отыскала меня в толпе и, взяв меня за руку, потащила на улицу, прочь из трактира. Темные пошли за нами.
На улице бушевал уже не ветер, а вихрь. Жанна, не отпуская мою руку, повела меня через улочки Княжества к большому полю. Ветер кружился вокруг в бешеной пляске, воздух потемнел. Воины собирались. Их было немыслимо много: камнеобразные брунны, тупо и мрачно смотрящие перед собой; многоликие пурпуры и строгие обнаженные руберы в черных плащах. Жанна улыбнулась, отпустив мою руку, и подняла голову вверх. Вихрь кружился вокруг нас, окутывая поле мраком. Вдруг полыхнул огонь. Я оглянулся - двое руберов разожгли костер, татуировки на белоснежной коже полыхнули алым, переливаясь в отражения отблесков костра. И огонь, постепенно разгораясь, начал танцевать. Послышались первые звуки музыки. Кто-то играл на свирели, а остальные начали пляску. Жанна взяла меня за руку и затащила в центр круга. Музыка играла у меня внутри, завораживающая и тягучая. А потом вдруг ноги ускорили движение, ветер усилился, звуки музыки слились в бешеный вихрь, огонь разгорался все ярче, в такт музыке. Языки пламени отражались в глазах Жанны и всех спектрумов, окружающих нас. Каждый кружился в танце - общем для всех и для каждого своем. Сила бурлила во мне, сливаясь с музыкой. Ноги танцевали сумасшедший танец, мы кружились, охваченные огнем, который, казалось, зажегся в каждом из нас. Татуировки запылали, а ветер все раздувал костер. Раздалось пение, хриплое и низкое. Потом к нему присоединился высокий девический голос, достиг кульминации, и я почувствовал необъятную силу, подставил лицо ветру и позволил огню наполнить меня. Черный ветер кружил над нами, образовываясь в гигантский смерч.
– Оно в каждом из нас...- вдохновенно шепнула Жанна, не останавливая танца. За спиной раздалось гортанное рычание бруннов. Музыка замерла в кульминации, голоса певцов слились в единой высокой ноте, и руберы разом выплюнули огонь в темный воздух.
Ветер сделал свое дело.
Глава 14.
Битва.
Я закрыл глаза и перенесся мысленным взором ко дворцу...
И я увидел, как в это время другой ветер бережно коснулся лица Зака. Юноша поднял полные света и боли глаза. Но боль была его счастьем. Он встал и подошел к окну, чувствуя, как нежный прохладный ветер ласкает его лицо, опухшее от слез. Юноша сбежал вниз по лестнице и бегом бросился к полю. Ветер нес с собой лепестки цветущих деревьев и влажные капельки грибного дождя. Он согревал и спасал от жары.
Зак оглянулся - к нему со всех сторон собирались крылатые создания, летели прекрасные бабочки-, их гигантские крылья с шумом разрезали воздух. Зак коснулся красноватого лба виридыа'рантьяка, смотрящего на него своими темными, без белков, глазами, в которых теплилось безмятежное счастье и безотчетная любовь. Аквары легко ступали по траве, оставляя капли росы и отражая своими полупрозрачными телами свет солнца. Ветер окутывал волшебной паутинкой каждого из прибывших, объединяя их в одну великую силу. Зак улыбнулся, чувствуя связь, чувствуя гармонию.
Светлое войско обступило Зака, окутанное теплым ветром. А'рантьяк смотрел на Зака, шевеля тонкими пальчиками и улыбаясь, а потом вдруг поклонился перед ним, а за ним повторили все а'рантьяки за его спиной. Вириды качнули усиками, наклоняя свои маневренные, туго скрученные тела.
Ветер нарастал, лаская и согревая. Я смотрел на него, чувствуя немой укор Аены, и старался сдержать желание рвануться к нему. Так надо, думал я. Зак ничего не понимает. Пока. Он ненавидит меня. И я этого заслуживаю.
Вдруг на поле прискакал белоснежный конь, словно окутанный сиянием. Его шерсть искрилась в солнечных лучах, грива разлеталась белоснежным огнем. Спектрумы расступились, бесшумно махнув крыльями, отлетели в сторону вириды. В образовавшемся пустом пространстве Зак смог рассмотреть всадника. На коне сидела прекрасная всадница в мужской кольчуге, подогнанной по размеру, с волосами, собранными в высокий хвост. У меня захватило дух, и у Зака тоже, да и у всех спектрумов заодно.
– Привет... Я решила, что тебе нужна моя помощь,- твердо произнесла Зефира, остановив прекрасного коня. Зак поднял на нее удивленные глаза. Когда-то по-детски наивное личико возлюбленной стало резче и взрослее, но голос все еще звучал слишком высоко и нелепо для пафосных речей.