Ищущий, который нашел
Шрифт:
Зефира, лежа на коленях юноши, затрепетала. Она прерывисто вздохнула и открыла глаза. Светящиеся и прозрачные, как два озера.
Война тем временем уже прекратилась. Воины Первородцев - это не люди с их страстями. Они прекратили войну легко, забыв о вражде и ненависти.
– Где я?
– спросила Зефира, оглядываясь и прижимаясь к Заку. Вокруг пылал огонь, ревели альцдеки и соринкулы, обращаясь обратно в магов, тела заполонили все поле.
– Ты в безопасности. Все позади...
– прошептал Зак, баюкая Зефиру на руках, как маленькую. Девушка встала с его колен и, пошатываясь, сделала несколько шагов.
–
– тихо спросила она, оглядываясь. Гора тел и поле, где реяла смерть, действовало на девушку удручающе. Зак подошел к ней и, нежно коснувшись ее плеча, стараясь не причинить ей боли, произнес:
– Он жив. У него был план, Фи. Он обманул всех. Он использовал даже самих Первородцев.
– И?..
– нетерпеливо спросила Фи. Помимо воли губы растягивались в улыбке, причиняя Заку душевную боль.
– Он не был никогда на стороне Тьмы, Фи. Он взял выше. И выиграл. Теперь твой избранник - царь Аркуса. Жестокий и коварный, он мечтает об утопии, как маленький ребенок, - в голосе Зака больше было восхищения, чем ненависти. Юноша повзрослел за это время.
Зефира улыбнулась. По щекам потекли слезы, от страха, от счастья, от злости, детской, наивной злости... Упав в объятия Зака, она всхлипнула:
– Он использовал меня!
– Зак почувствовал, что сил терпеть это у него нет. Сердце разрывалось. Ему безумно хотелось прижать девушку крепче, поцеловать ее, провести рукой по ее нежному лицу. Но он не мог. И от этого ему было еще больнее.
– Глупенькая... Он любит тебя. У него просто не было другого выхода, - не зная сам, Зак повторил любимое оправдание Виктора. Зефира подняла на него полные слез глаза, и Зак, не удержавшись, поцеловал ее. Девушка не вырвалась. Даже подалась вперед, прижимаясь к Заку и чувствуя тепло его тела.
Странно все это выглядело. Нереально. Гора тел и воины, вместе хоронящие всех без разбору - и своих, и бывших врагов. Оружие, недавно нацеленное убивать, лежало в стороне. И двое сумасшедших, целующихся на поле боя, окруженные смертью и болью. Двое, не пара. Двое с совершенно разными, параллельными судьбами.
Оторвавшись от Зефиры, Зак произнес хриплым голосом:
– Я ошибался, Фи. Я считал тебя никем, а себя - героем. Я считал Город - игрушкой для княжеских детей. Я считал Виктора негодяем. Я ошибался. Но теперь я понял. Я ухожу, Фи...
– девушка удивленно посмотрела на него. Ее губы дрогнули.
– Куда?..
– только и спросила она, сжимая его руку. Зак бережно высвободил ее пальцы, погладив их нежным движением.
– В Город. К Первородцам. Они ждут меня, Фи... А тебя ждет Виктор и Девятое Княжество. Я дарю тебе трон, - все так просто на словах. А может и не только на словах.
– Зак... Я же люблю тебя!
– всхлипнула Фи. Но Зак горько усмехнулся, делая шаг в сторону. Он стоял на камне, а за ним - горы кровавых тел и смрад. Казалось, вот-вот он воспарит над этим миром.
– Как друга, Фи. Как друга. А я не могу так...
И он ушел. Скрылся в туманной дымке, только следы его босых ног остались на камне и капли крови с повязки. И неуловимое движение ветерка. Зефира упала на теплый камень и зарыдала. А потом встала и пошла ко дворцу. Поле боя постепенно очищалось. Спектрумы не волновали Зефиру. Боль сдавила сердце, а где-то глубоко внутри упругим мячиком прыгала надежда. Виктор жив. Ее странный, непонятный, пугающий Виктор.
***
Я отказался от предложенных царских покоев - мои были мне ближе. Я провел рукой по шелку постели, вдохнул аромат свежего белья. Сейчас не было времени отдыхать. Народ еще не успокоился, паника еще бушевала, многие возмущались. Но все протесты смыло рекой крови, весь страх спал под лучами солнца, вся ненависть потонула в аплодисментах. Я вынул из-за пазухи сложенный вчетверо листок, и впился глазами в лицо юноши, изображенного на рисунке. Главное - остаться таким же. Странное дело, амулет Зефиры помог мне пройти Город, а подарок Си - вернуться к себе прежнему. Какие щедрые подарки за то, что я всего лишь стал частью жизни для этих прекрасных девушек. Точнее, девушки и девочки. Бумага на ощупь была немного шершавой, я чувствовал сохраненное ею тепло собственного тела.
– Ирвен. Простите, Ваше Величество...
– я резко развернулся, пряча листок назад, за пазуху. Почему-то это обращение ко мне дрожащего голоса, исполненного рабского лепета, взбесило меня. После встречи с а'рантьяками и виридами я был в таком состоянии, что каждое слово глубоко проникало в меня, задевая душу.
– К Хоггу ложь! Я ирвен Виктор! Пусть люди сами решают, что означает ирвен - великий правитель или средний класс, - крикнул я, ударив в порыве неожиданной ярости вазу с цветами об пол. Цветы, выращенные в придворной оранжерее, такие же лживые и неестественные здесь.
Писарь, окликавший меня, попятился. Он был одет в длинную черную рясу, с седой бородой и красивыми серыми глазами. Что-то в глазах напомнило мне Зака.
– Стой! Я не хотел тебя пугать. Просто не зови меня величеством. Я не царь, - спокойнее произнес я. Писарь кивнул. Он был еще молод, даром, что с бородой.
– Вам надо бы примерить корону. И парадный камзол, для коронации он традиционный - передается по наследству.
Я задумался. Нет, это должна быть особая коронация. Пожалуй, даже и не совсем коронация. Тем более настоящая коронация уже прошла, - и я покосился на венец, стоящий на столе. Он светился мерным светом, нежным и прекрасным.
– Спасибо. Как твое имя?
– Леон, ирвен. Леон меня зовут, - и писарь низко поклонился. Я поморщился. Поклоны не нужны. От них веет ложью. На миг я закрыл глаза и вспомнил Город. Страшное и странное место, ристалище богов. Вспомнил мое решение и темную силу, втекающую в меня по капле. Не ради того, чтобы передо мной кланялись я прошел через все это, не ради этого я предал Аену.
– Малыш, теперь же все хорошо... Я с тобой...– я улыбнулся. Что ж, Аена, дорогая моя Аена...
– Кажется, я придумал. Одобряешь?
– Да, малыш. Одобряю. А насчет Первородцев не переживай. Это дело Зака.
– А Фи?
– вдруг вспомнил я, случайно глянув на амулет на груди. Он светился то ли от лучей солнца, то ли от чего-то другого. Дрожь пробежала по коже, когда я вспомнил ее бледное лицо и поле, на котором я ее оставил во время битвы. Она жива, я чувствую. Жива, но моя ли она? Не знаю, есть ли у меня права. И я опять погрузился в воспоминания. Вспомнил запах ее волос, прозрачные глаза, похожие на чистейшие озера, глаза, в которых нет ни капли лжи.