Ищущий во мраке
Шрифт:
– Хорошо. Дай только Ольгерда домой отведу. Договорились? – стараясь не испортить эмаль скрежетом зубов, сказал я.
– Договорились, – на этот раз, Лист улыбнулся вполне искренне. Вот только это уже не выглядело, как что-то хотя бы приблизительно дружелюбное.
Всучив Олли в заботливые руки Руты, под предлогом того, что стоило бы подмести снег в подъезде, я спустился к Йозефу.
Мы молча направились к тому же переулку, где встретились. Йозеф предложил пройти в углубление между домами, где слой из смеси снега и мусора достигал щиколоток.
–
– Чего тебе надо? – сил слушать этого урода не было ни малейших.
– Вижу, что неплохо, – кивнул извращенец. – Хорошо одет, выглядишь сытым. Я тоже не жалуюсь, как профессора биологии, меня назначили главой отделения первой помощи.
– Поздравляю, мне насрать. Хотел похвастаться? Тогда я пойду, – фыркнул я в ответ.
– Что ты, что ты… – ухмыльнулся Йозеф. – Я беспокоился о тебе, Эдгар! Места себе не находил, думал: «Как поживает мой любимый ученик?! Он там, на передовой, должно быть, самоотверженно защищает Родину!» Но оказалось, что он незаконно отсиживается в тылу, собирает последние деньги с людей, хотя обязан был стать под ружьё, как и многие другие граждане Норвилла, ведь он так и не получил образование лекаря! Ай-ай-ай!
– Ты..! – в висках забили колокола.
– Пока нет. Но если ты не исполнишь моё желание, я отправлю жалобу губернатору и тогда и ты, и тот, кто тебя прикрывает от призыва, будете повешены за дезертирство, – сообщил Йозеф. – Подумай о том, кто будет заботиться о твоём брате и о… Руте, ху-ху!
– Что ты хочешь? – абсолютно безжизненным голосом спросил я.
– На колени, – ответил Лист. – Ползи ко мне и покажи, как сильно ты хочешь меня отблагодарить за годы того добра, что я тебе безвозмездно сделал! – добавил он, расстёгивая ремень штанов и вываливая наружу мужское «естество».
Надо сказать, не особо-то и большое. В голову закралась мысль: «Может, потому он женщинами и не интересуется? Таким хозяйством только первоклассника напугать можно…»
Я молча повиновался его приказу. Но лишь затем, чтобы самым жестоким образом разбить все мечты ублюдка!
Во мне что-то треснуло. Судя по всему, граница той грани, за которую я никогда не хотел заходить. Теперь же, я собирался её перепрыгнуть с разбегу, ибо ненависть и гнев в сердце угрожали убить меня самого.
Если это было испытание, посланное мне Великим О, то я его провалил. Но с каким удовольствием…
– Ну же… приступай… – блаженно закрыл глаза Йозеф, приготовившись раствориться в экстазе, когда я подполз к его ширинке и взялся за основание члена рукой.
«Прости меня Господь, но этот монстр сам посеял во мне семена зла…»
– А-а-а! – взвизгнул Йозеф.
«Так пусть нажрётся их урожаем сполна!» – мысленно произнёс я.
Кинжал, купленный на случай нападения грабителей, отсёк половой орган Листа вместе с мошонкой. Кровоточащий кусок плоти беззвучно провалился в снег. Подскочив на ноги, я мгновенно зажал педофилу рот и толкнул к стенке.
Глядя в мои глаза, Йозеф обезумел от ужаса. Он явно
Но у меня было иное мнение на этот счёт. В природе всё должно быть сбалансировано. И, если волки беспорядочно жрут всех зайцев в округе, у тех, рано или поздно, отрастают клыки.
Задний проход Йозефа издал омерзительный звук. Ублюдок испражнился от страха, кал смешался с кровь из обрубка члена. Меня чуть не стошнило от одного его жалкого вида. При этом, только спустя пару мгновений я осознал, насколько сильно сжал челюсти урода. Тот не мог издать ни звука, ровно, как и убрать руку от лица.
Нервные подёргивания закончились водопадом слёз. Он пытался помотать головой, дескать: «Не убивай!»
– Ты явно хотел не этого, – произнёс я ледяным тоном. – Но это то, чего ты заслуживаешь.
Глаза Йозефа раскрылись в ужасе, и он издал гортанью протяжный стон о помощи, когда я нанёс первый удар в шею. А затем ещё и ещё… Волна ярости и адреналина ударили друг о друга, превращая рассудок в ужасающий коктейль.
Я потерял счёт времени и, кажись, себя самого в эти минуты. Словно наблюдал со стороны за действиями абсолютно чужого человека. Рука сама наносила удар за ударом, а разум повторял: «Умри-умри-умри!»
Скажу честно, на вкус грех оказался гораздо слаще, чем о нём говорили в церкви, хоть я отдалённо и понимал, что поступил ужасно. «В любом случае, мир станет только лучше без этой мрази», – тут же пришло успокоение.
В один момент, я всё же смог взять тело под контроль и остановиться. Голова Листа, к тому времени, практически отделилась от шеи. Его пальто и свитер потемнели от крови. Отпустив его лицо, застывшее в первобытном ужасе, с отвисшей, вывихнутой челюстью, я понял, что… и вправду ни о чём не жалею.
Лист рухнул лицом в подтаявший от температуры крови снег. Я отшатнулся назад и спустился спиной по стене. «Вот и всё, ничего сложного…»
Убивать мне не понравилось. Но я испытывал чувство на грани эйфории, верша месть за годы унижений.
Подождав, пока уймётся сердце, осмотрелся: на единственный визг Листа никто не прибежал. Перчатки замарались кровью, и я засунул их внутрь слива, позади дома: если Йозефа и найдут в ближайшее время коронеры, то обыскивать каждую щель точно не станут.
Куртка и штаны кровью ублюдка задеты не были. Пара капель попала на ботинки, но их я оттёр куском снега. В нём же, я очистил и кинжал. Бросив прощальный взгляд на изуродованное тело Йозефа, я не сдержался, и сплюнул на его редеющую макушку, после чего, навсегда покинул тот переулок.
Вернувшись домой, взял метлу и почистил лестницу подъезда от снега, как было обещано.
– Долго ты, – произнесла Рута, открыв дверь.
– Помог одному человеку найти дорогу до дома, всё в порядке, – ответил я, стараясь не смотреть ей в глаза.