Исход Эдема
Шрифт:
— И зачем тебе это? — скрестив руки на груди, спрашиваю я его.
— Потому что я дал обещание защищать девушку, немного не похожую на тебя. И я намерен сдержать слово. Один раз я уже умер за это и умру снова.
Я пытаюсь понять его слова и мучение, которое появляется на его лице. Он говорит серьезно?
— Габриэлла.
Нико кивает.
— Есть причина почему ты ей нравишься. Потому что напоминаешь Габриэлле ее саму.
— Ты знаешь?
Я чувствую, как часть груза спадает с моих плеч. Темная Королева показала мне доброту и смирение в то время, когда я была уязвима. А учитывая ее силу, я не представляю ни единой причины, по которой Николай подверг бы опасности их связь.
Он молча пожимает плечами.
— Представь
— Уникальная ситуация? Мы в Аду, — невозмутимо говорю я.
— Не совсем.
Он подходит к свободному креслу и садится, его движения плавные и изящные. Трудно не заметить сходство Нико с его братом, Дорианом, и тяжело смотреть на Нико и при этом не видеть прекрасных глаз Темного Короля. Честно говоря, от этого мне немного комфортнее. Я сажусь напротив Николая, и мое побитое тело оседает на плюшевой обивке.
— Не хочешь уточнить?
Глаза Нико становятся стеклянными, и погрузившись в размышления, длинными и изящными пальцами он вырисовывает круги по столу.
— Я здесь…и в тоже время меня здесь нет. Это сложно.
— Испытай меня.
— Потом. У нас компания.
Я быстро оглядываю комнату, как вдруг два стука в дверь разбивают недолгую тишину.
— Заходи, Саския, — объявляет Нико. Темноволосая и на вид мрачная девушка семенит в комнату и не поднимая глаз она на секунду встает на колени.
— Мистер Скотос. Мадам Иден. Я здесь, чтобы помочь вам подготовиться к ужину.
— В этом нет необходимости…
— Было бы прекрасно, Саския, — перебивает Нико. Он бросает на меня взгляд, в котором от примирения не осталась ни следа. — Позволь ей помочь тебе. Она знает, что нужно.
— И что же именно?
— Позже. Просто…слушай, — предупреждает Нико, его слова резкие и тихие. — Наблюдай. Но держи язык за зубами. И чтобы ты не делала, не забывай зачем ты здесь.
Он встает и направляется к двери, оставляя меня наедине с крошечной, тихой слугой. Она выглядит такой хрупкой в своей серой мантии в пол, перевязанной красной веревкой вокруг талии, и тот факт, что она не встречается со мной взглядом, заставляет еще больше осознать мой потрепанный вид. Саския проходит в примыкающую ванную комнату и через секунду я слышу звук льющейся воды. Знакомый запах наполняет комнату, паря в клубах пара. Ком размером с бейсбольный мяч образуется в горле, и я моргаю сквозь слезы.
— Что-то случилось, мадам? — спрашивает Саския, внезапно оказавшись подле меня.
Я качаю головой, но слова выдают меня.
— Запах…что это?
— Полуночный жасмин, — робко отвечает она, уставившись на меня испуганными глазами. — Если…если вам не нравится, я могу…
— Нет. Нет, все в порядке. Спасибо.
Уставшая, я встаю с кресла, чтобы только плюхнутся в него обратно. В голове туман, в ушах звон, а перед глазами плывут черные мушки. Я выдыхаю через нос и чувствую странный запах чего-то металлического, словно ржавчины.
— С вами все хорошо? — с тревогой в голосе, спрашивает Саския.
— Думаю да. Просто слегка кружится голова, — тяжело дыша, отвечаю я.
— Я принесу вам воды.
Я смотрю сквозь стеклянные глаза, как Саския бежит в ванную, и ее мантия волочится по полу. Пот выступает на моей липкой коже. Я облизываю пересохшие губы и стараюсь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Когда я ела в последний раз? Я даже не уверена сколько времени прошло после того, как меня из земного мира перенесли в пустой подземный мир. Но я помню, что последний раз ела с… Лилит. Ее лживый девичник, когда она пыталась купить меня искусственной дружбой с мороженным и мелодрамами. И я купилась. И вот почему так плохо. Я верила ее поддельным слезам и притворным улыбкам. Съедала ее приторно-сладкие речи, как конфеты. Отвернувшись от сестры и всего, что знала,
С мыслями об ее обмане, вздымающемся в моем пустом животе, я быстро хватаю ярко-красное яблоко из чаши, стоявшей на столе. Но как только подношу его к губам, Саския появляется передо мной и выбивает его из руки.
— Эй, какого?..
С удивительной силой, Саския хватает меня за запястье. С ожесточенным выражением на лице, она качает головой.
— Саския, отпусти меня.
Она подчиняется, но все же прижимает палец к губам, призывая меня молчать. Затем указывает на яблоко и снова отрицательно качает головой. Яблоки есть нельзя. Конечно. В мире, где ни что не является тем чем кажется, правда похожа на червя, прогрызающего себе путь в легенду. Я [1] не единственный райский сад с ядом внутри. И мой запретный плод может оказаться самым смертоносным из всех. Саския протягивает руку и отрывает с виноградной лозы несколько виноградин и дает их мне. Я не свожу с нее глаз, пока медленно жую и с трудом проглатываю через пересохшее горло. Она могла лгать, что заботится обо мне, но как я могу сомневаться в ней? Она просто спасла мне жизнь, хотя и не должна была. После долгих минут ожидания смерти, которая никак не придет, я следую за Саскией в ванную, чтобы искупаться. Горячая вода оказывает успокаивающее действие на мои суставы.
1
Eden — имя Иден переводится, как «райский сад».
После того, как грязь и засохшая кровь смываются водой, я понимаю, что все мои травмы полностью исчезли. Не исцелились…исчезли. Словно их никогда и не было. Может, мне все это привиделось. Может быть, ощущение битого стекла и масленого асфальта под моей истерзанной щекой было всего лишь иллюзией. Может быть, болезненное эхо предательства в груди — уловка и я в любую секунду проснусь в море сизого шелка, пахнущего выжженной землей и тем же ароматом жасмина, который сейчас украшает мою кожу. Приятное чувство, но глупое, и я избавляю мой разум от него, позволяя вьющейся печали стекать в канализацию ванны вместе с ржавой водой.
Онемение приходит легче, чем я думала, пока одеваюсь и готовлюсь к предстоящему вечеру. Отвлекаясь на зачесанные волосы со стразами, я не замечаю агонию, обжигающую разбитое сердце и я благодарна, что Саския проходит этот путь со мной. Платье подходит точно по размеру, неудивительно и даже макияж нанесен в моем стиле. Темные блестящие тени для век, густая подводка в виде стрелок, а на скулах мягкие, мерцающие румяна. Все это похоже на то, что творится после наступления темноты в Гарфилд Парк, но я не осмеливаюсь протестовать, даже когда Саския обувает на меня туфли на шестидюймовом золотистом каблуке, украшенным горным хрусталем. Я здесь, чтобы сыграть свою роль. Шлюхи. Пленницы. Мученицы. Сейчас для меня все это выглядит одинаковым.
— Всё, — с гордостью сообщает Саския.
Я смотрюсь в зеркало и хмурюсь. Я превратилась в секс-бомбу, злое существо, окутанное безнравственностью. Так не похожа на дьяволицу в белом, когда меня представили Наблюдателю, тогда моя ненормальная непорочность была тайным… поддразниванием. Сейчас, мой наряд обещает самую извращенную порочность, самую сладострастную. Вот я — само воплощение греха. Меня вывернули наизнанку, мои развращенные внутренности украшают кроваво-красные самоцветы. Я отвожу взгляд, не в силах смотреть на себя, но знаю ему понравится. И часть во мне тоже в восторге от этого. Это особая часть меня, которая широко раскрылась в уборной, в то время как Легион слушал происходящее по другую сторону двери. Шлюха. Сегодня я играю роль шлюхи.