Исход. Том 1
Шрифт:
Женщина продолжала спокойно убеждать мальчика. Никто не станет бить его. Никто не оставит его. Если он отдаст нож, то все будут его друзьями.
Постепенно Ларри чувствовал, как рука под его ногой расслабляется и разжимает хватку. Наконец мальчик успокоился, он лежал, невидяще глядя в небо. Он выбыл из борьбы. Ларри убрал ногу с руки Джо, быстро наклонился, поднял нож, развернулся и швырнул его в сторону обрыва. Лезвие закружилось, отбрасывая брызги солнечного света. Странные глаза Джо проследили за его полетом, мальчик издал продолжительный, гудящий стон боли. С лязганьем нож ударился о скалы и слетел с обрыва.
Ларри повернулся обратно, наблюдая за незнакомцами.
Ларри почувствовал, как в нем зарождаются слова защиты — я должен был сделать это, в этом нет моей вины, послушайте, леди, он хотел убить меня, — потому что в этих печальных глазах ему почудился приговор: ты вовсе не хороший парень.
Но он так ничего и не сказал. Ситуация была такой, какой была, а его действия являлись адекватной реакцией на агрессивные действия, хотя они и исходили от ребенка. Глядя на мальчика, безутешно скорчившегося и засунувшего палец в рот, он засомневался, в состоянии ли был мальчик сам придумать подобную ситуацию. Ведь все это могло закончиться намного хуже, один из них мог оказаться раненным или даже убитым.
Поэтому он ничего не сказал, встретившись с мягким взглядом женщины, и подумал: «Кажется, я изменился. Как-то. Не знаю, правда, насколько сильны эти изменения». Он вдруг поймал себя на воспоминаниях о том, что однажды сказал ему Барри Григ об одном ритм-гитаристе из Лос-Анджелеса, парне по имени Джори Бейкер, который играл постоянно, никогда не упуская ни единой возможности выступить и ни одного прослушивания. Он не был ни западающим в душу гитаристом, ни виртуозом наподобие Ангуса Янга или Эдди Ван-Халлена, но достаточно профессиональным. Однажды, сказал Барри, Джори Бейкер был движущим колесом в группе под названием «Спаркс», в тот год эту группу считали наиболее близкой к успеху. Их звучание напоминало ранних «Гриденс»: отличный, солидный рок-н-ролл. Джори Бейкер был автором большинства песен и сам все их исполнял. Затем автомобильная катастрофа, переломанные кости, больница, изобилие таблеток. Он вышел, как сказал в своей песне Джон Прайн, со стальной пластинкой в голове и обезьянкой на плече. От демерола он перешел к героину. Несколько раз разорялся вчистую. А немного погодя превратился в уличного наркомана с трясущимися руками, ночующего в подворотнях. Затем каким-то образом, месяцев через восемнадцать, он очистился, таким и остался. В нем почти ничего не было от прежнего Джори. Он уже не являлся движущим колесом какой-либо группы, претендующей на успех, он всюду успевал, никогда не пропускал презентаций или прослушиваний. Он мало говорил, но следы от уколов на его левой руке исчезли. И еще Барри Григ заметил: «Он вышел с другой стороны». Вот и все. Никто не может сказать, что происходит в промежутке, отделяющем личность, которой вы были, от личности, которой вы стали. Никто не в силах составить карту передислокаций в том одиноком и тоскливом участке ада. Вы просто… выходите с другой стороны. Или не выходите.
«Я как-то изменился, — опять подумал Ларри. — Я тоже вышел с другой стороны».
Женщина сказала:
— Меня зовут Надин Кросс. А это Джо. Я рада познакомиться с вами.
— Ларри Андервуд.
Они обменялись рукопожатием, слегка улыбнувшись абсурдности происходящего.
— Пойдемте назад к шоссе, —
Они пошли бок о бок, через несколько шагов Ларри оглянулся через плечо на Джо — тот все так же сидел, согнувшись в три погибели, и сосал палец, очевидно, не понимая, что они уходят.
— Он придет, — спокойно произнесла Надин.
— Вы уверены?
— Да.
Когда они уже подходили к обочине, шоссе, Надин споткнулась, и Ларри поддержал ее под руку. Девушка с благодарностью взглянула на него.
— Может, присядем? — спросила она.
— Конечно.
Они уселись прямо на асфальт лицом друг к другу. Чуть погодя Джо поднялся и побрел к ним, не отрывая взгляда от своих босых ног. Он сел на некотором удалении от них. Ларри озабоченно посмотрел на него, потом на Надин Кросс.
— Значит, это вы вдвоем преследовали меня.
— Вы знали? Да. Я так и думала, что вы догадываетесь.
— И давно?
— Уже два дня, — ответила Надин. — Мы расположились в том большом белом доме в Эпсоме. — Заметив, каким растерянным стало выражение его лица, она улыбнулась- У ручья. Там, где вы заснули под каменной стеной.
Ларри кивнул:
— А прошлой ночью вы оба подкрались ко мне, когда я спал на веранде. Может быть, чтобы посмотреть, есть ли у меня рога или длинный красный хвост.
— Это из-за Джо, — спокойно ответила Надин. — Я пошла искать его, когда обнаружила, что он исчез. Откуда вы знаете?
— Ваши следы остались в росе.
— О!.. — Она пристально, изучающе посмотрела на него, и Ларри с большим трудом не отвел взгляд. — Мне бы не хотелось, чтобы вы сердились на нас. Думаю, это звучит смешно, после того как Джо пытался убить вас, но, поверьте, в этом нет его вины.
— Джо — это его настоящее имя?
— Нет, это я так называю его.
— Он похож на дикаря из телепрограмм.
— Да, что-то вроде этого. Я нашла его на лужайке перед домом — возможно, его домом, — страдающего от укуса. Он не разговаривает. Он только рычит. До этого утра я могла управлять им. Но я… видите, я устала… и… — Она передернула плечами. Болотная грязь подсыхала на ее блузке, напоминая вязь китайских иероглифов. — Поначалу я пыталась одевать его. Но он снимал все, кроме шорт. Потом я устала от своих бесполезных попыток. Кажется, комары и прочая мошкара не очень мешают ему. — Она помолчала. — Я хочу, чтобы мы пошли дальше с вами. Думаю, в сложившихся обстоятельствах не следует стесняться этого.
Ларри стало любопытно, что подумала бы она, узнав о покойной ныне женщине, которая хотела идти с ним. Но он ни за что не рассказал бы об этом; тот эпизод был надежно похоронен, даже если бы с женщиной того и не произошло. Он хотел воскрешать Риту не более, чем убийца желал бы упомянуть в светской беседе имя своей жертвы.
— Я не знаю, куда иду, — сказал он. — Я пришел из Нью-Йорка, это очень далеко. Первоначально план был таков: найти уютный домик на побережье и залечь здесь до октября. Но чем дальше я иду, тем больше мне хочется видеть других людей. Чем дальше я иду, тем сильнее все это ударяет по мне.
Ларри не мог выразиться яснее, да и вряд ли был в состоянии сделать это без того, чтобы не вытащить на свет Божий историю с Ритой или свои ночные кошмары с темноликим мужчиной в главной роли.
— Большую часть времени меня не оставлял страх, — осторожно произнес он, — потому что я был один. Это какая-то паранойя. Как будто все это время я ожидал, что вот-вот на меня нападут индейцы и снимут скальп.
— Другими словами, вы перестали подыскивать домик и стали разыскивать людей.
— Да, возможно.