Исход. Том 1
Шрифт:
— Вы нашли нас. Это уже начало.
— Я считаю, что это вы нашли меня. И этот мальчик беспокоит меня, Надин. Я должен быть готов ко всему. Его нож исчез, но мир кишит ножами, так и ждущими, когда их подберут.
— Да.
— Может, это покажется вам жестоким… — Ларри запнулся, надеясь, что она доскажет это за него, но она вообще не произнесла ни слова, а лишь смотрела на него своими темными глазами.
— Вы подумывали над тем, чтобы оставить его? — Вот оно, выплюнутое, словно лавина, и он по-прежнему говорил как вовсе не хороший парень… но это было правильно — честно ли было по отношению к каждому из них двоих усугублять и без того ужасную ситуацию, взвалив себе на плечи ответственность
А в это время странные, цвета морской волны глаза Джо впились в него.
— Я не смогу сделать этого, — спокойно ответила Надин. — Я осознаю опасность, и я понимаю, что в первую очередь опасность грозит вам. Он ревнив. Он боится, что вы можете стать для меня более важным, чем он. Он может попытаться… попытаться снова напасть на вас, пока вы оба не станете друзьями или не убедите его, что вы не собираетесь… — Она запнулась, оставив фразу недосказанной. — Но если я брошу его, это будет равносильно убийству. А я не хочу участвовать в этом. Слишком многие умерли, чтобы убивать еще хоть одного.
— Если ночью он перережет мне глотку, вы будете причастны к этому.
Девушка понурилась.
Говоря так тихо, чтобы могла слышать только она (не зная, понимает или нет Джо, который напряженно наблюдал за ними, пока они разговаривали), Ларри произнес:
— Возможно, он сделал бы это прошлой ночью, если бы вы не остановили его. Разве это не правда?
Она мягко ответила:
— Все это только из области предположений.
Ларри рассмеялся:
— Призраки приближающегося Рождества?
Надин вздернула голову:
— Я хочу пойти с тобой, Ларри, но я не могу бросить Джо. Решение за тобой.
— Да, ты не облегчаешь мне проблему.
— Эти дни не для легкой жизни.
Ларри поразмыслил над этим. Джо сидел на обочине дороги, наблюдая за ними глазами цвета морской волны. А позади них настоящие морские волны без устали бились о скалы, бормоча что-то свое в тайных бухточках, где они отфильтровывали землю.
— Ладно, — сказал Ларри. — Я считаю, что ты опасно мягкосердечна, но… ладно.
— Спасибо, — ответила Надин. — Я буду нести ответственность за его действия.
— Будет просто отлично, если он убьет меня.
— Тогда это останется на моей совести до конца дней моих, — сказала Надин, и внезапная уверенность, что все ее слова о священности жизни не так уж и далеки от истины, обрушились на нее, стирая налет шутовства со сказанного, и она вздрогнула. Нет, сказала она самой себе. Я не убью. Только не это. Никогда.
В тот вечер они разбили лагерь на мягком белом песке общественного пляжа Уэльса. Ларри развел большой костер. Джо сел на противоположной стороне, подальше от него и Надин, подкармливая костер щепочками. Случайно ему попалась пажа побольше, он поднес ее к огню, пока та не вспыхнула, как факел, а затем пошел по песку, держа ее в руке, как зажженную праздничную свечу. Поначалу они могли видеть его фигуру, пока мальчик шел в круге света, отбрасываемого костром, но потом только движущийся факел, огненную гриву которого овевал ветер. Морской бриз усилился, стало немного прохладнее, чем во все предыдущие дни. Смутно Ларри припомнил шум дождя в тот День, когда он нашел свою мать умирающей, незадолго до того, как супергрипп ворвался в Нью-Йорк словно скоростной поезд. Вспомнил грозу и белые шторы, надувающиеся, как паруса, под порывами ветра. Ларри вздрогнул, а ветер подхватил спираль искр, вздымая их вверх в черное, с россыпью мерцающих звезд небо. Горячая зола взметнулась еще выше, вспыхивая искорками. Ларри подумал
— Ты играешь?
Ларри вздрогнул при звуке голоса Надин и взглянул на футляр с гитарой, лежащий на песке между ними. Эта гитара стояла прислоненной к роялю «Стейнвей» в том огромном доме, куда они вломились в поисках ужина. Ларри набил рюкзак достаточным количеством банок, чтобы восполнить запасы, съеденные ими за день, и прихватил гитару, повинуясь импульсу, даже не заглянув в футляр, чтобы проверить, что там, — судя по богатому убранству дома, это должна была быть хорошая гитара. Он не играл с той самой безумной вечеринки в Малибу, а это было уже шесть недель назад. В другой жизни.
— Да, играю, — ответил Ларри и понял, что он хочет играть, но не для нее, а потому, что иногда было так здорово просто играть, это успокаивало. А у зажженного костра кто-то просто обязан играть на гитаре. Это правило было чуть ли не высечено на скрижалях.
— Посмотрим, что нам досталось, — сказал он и щелкнул замками.
Ларри предполагал, что там должно оказаться что-то хорошее, но увиденное превзошло все его ожидания. Это была двенадцатиструнная гитара фирмы «Гибсон», красивый инструмент, возможно, даже изготовленный на заказ. Правда, Ларри не слишком хорошо разбирался в этом, чтобы судить достоверно. Он только понял, что отделана гитара настоящим перламутром, его пластины ловили красно-оранжевые отблески огня и превращали их в переливающиеся призмы света.
— Какая красивая, — сказала Надин.
Ларри перебрал струны, ему понравился звук, несмотря на то, что гитара была расстроена. Она звучала насыщеннее и богаче, чем шестиструнная. Гармоничный звук, сочный. Этот отличный, наполненный звук давали стальные струны. Все струны были фирмы «Блэк даймондс», настоящий звук. Ларри улыбнулся, вспоминая жалобы Барри Грина на мягкие, плоские струны гитары. Он всегда называл их «долларовой дешевкой». Старина Барри, мечтавший стать Стивом Миллером.
— Чему ты улыбаешься? — спросила Надин.
— Старые времена, — ответил он с грустью.
Ларри настраивал гитару на слух, продолжая вспоминать Барри, Джонни Мак-Колла и Уэйна Стаки. Когда он закончил настройку, девушка легонько похлопала его по плечу, и он поднял голову.
Рядом с костром стоял Джо, забыв о зажатой в руке обгоревшей палке. Его странные глаза уставились на Ларри с нескрываемым интересом, рот Джо был открыт.
Очень тихо, так тихо, что это прозвучало словно мысль, сказанная вслух, Надин проговорила:
— У музыки свое очарование…
Ларри начал подбирать на гитаре мелодию, старый блюз, нравившийся ему еще в детстве. Когда ему показалось, что мелодия подобрана правильно, он выпустил ее на прогулку по пляжу и запел… а пел Ларри всегда лучше, чем играл.
Пришел я, матушка, на этот край земли, Чтоб превратить ночь в день, — ты обо мне моли. Так далеко от дома я, так труден мой удел, Но я иду — ты слышишь? Да будет шаг мой смел…