Исход

Атамашкин Валерий Владимирович

Ордон одним ухом слушал разговор. Сам он не играл в карты, но с удовольствием посмотрел бы за разворачивающейся между Ашбеком и Алисфуром баталией. Игра в следующую субботу действительно обещала стать интересной, и, в отличие от своего бойца, ставку он собирался делать как раз на Акбеша. Должно же когда-либо повезти тому, кто всегда проигрывает!

Небольшой отряд стражников приближался к реке прямо на окраине города.

Капитан внимательно осмотрел окрестности и, не увидев никого по сторонам, кивнул Рукцану, к седлу которого был привязан труп:

– Всем стоп.

Отряд,

услышав приказ, остановился, а Рукцан, поскакал к реке.

Совсем не хотелось исполнять до конца устав и хоронить бедолагу, как того требовали рыцарские каноны, то есть: рыть яму, сколачивать косой крест, отмаливать его грехи. В конце концов, кто он такой, чтобы удостаиваться почестей, если умер от ранения и страха на грязном полу одной из сельских таверн.

И пусть кто угодно твердит о вере и силе Спасителя и расплату за грехи. Ордон не придавал таким суждениям никакого значения, как и большинство военных людей, считая, что вера в Спасителя – инструмент в руках Императора Нравона для управления умами простого народа. А те, кто видел смерть и помнит, что это такое, знают: есть такие места и такие ситуации – никакой Спаситель не поможет.

Только поэтому опытный воин и подписал в свое время рыцарский устав «Кодекс веры». Какая, в конце концов, разница, если ты убил? Неужели Церковь Спасителя сможет отмолить самый страшный грех простых смертных – если не брать тех же магов с их некромантией и вторичным убийством души – а Император сможет сам обозначить рамки спасения?

Ордон попытался отбросить в сторону нахлынувшие мысли. Всю сознательную жизнь ему вбивали, что судить может только меч, и мечом же только и может осуществляться правосудие. А раз так – нет сил выше Императора и защищающих его слуг, что творят и суд, и правосудие на земле.

Рукцан, подскакавший к реке, поднялся в стременах и принялся отвязывать труп от седла.

Акбеш захотел, было, помочь другу, однако капитан махнул рукой, сказав:

– Справится, пусть учится, это его первые задания.

И действительно долго ждать не пришлось.

Стражник с длинными соломенными волосами и пронзительными голубыми глазами, наконец, отвязал труп и недолго думая скинул мертвеца в реку. Ночную тишину нарушил всплеск, и несколько мгновений спустя воды реки разводами сомкнулись над трупом.

Рукцан, сияя, вернулся обратно к своему отряду.

– Ну, вот и похоронили славненько, – проговорил он.

– Лучше некуда, – расхохотался Акбеш.

– Тише, не хватало еще, чтобы нас заметили, – рыкнул на него капитан.

Он обернулся еще раз к реке, чтобы удостовериться, что труп утонул и, развернувшись, пришпорил коня. – Поехали, пора сдавать смену.

Небольшой отряд поскакал к казармам, чтобы сдать смену и положить на стол начальству очередной отчет.

Но когда голоса стражников и стук копыт начали затихать, вода в реке, в том самом месте, куда Рукцан выкинул труп, вдруг пошла пузырями.

Никто из жителей славного села Недвижимые Столбы не мог видеть, как через несколько минут из воды в том самом месте вынырнул парень в насквозь промокшей одежде и в прилипшем к лицу капюшоне, жадно хватая ртом воздух. Он подплыл к берегу, не спеша вылез и, оставаясь на корточках, огляделся по сторонам, напоминая в темноте какой-то призрак.

Мало кто смог бы узнать в этом человеке агента гильдии Пространства – Сораха.

Глава 2

В небольшой пещере, окутанной полумраком и местами пробиваемом светом факелов на гладко отполированных стенах, стояли пятеро. Все – гномы, крепкие, с длинными заплетенными в косы бородами по самый пояс, все при полном доспехе: кто с огромным топором, кто с молотом за спиной.

Четверо из них, выстроенные в ровную шеренгу, стояли посередине пещеры, а пятый гном стоял прямо напротив них.

На нем были надеты доспехи из адамантия отличной ковки, которым мог позавидовать бы сам Император Ториана, шлем, который венчали рога неизвестно какой твари из самых глубин пещер, крепкие кожаные перчатки с шипами и сапоги со стальными вставками, сшитые гномьими нитями, теми, что с примесью алмазной крошки. На конце густой коричневого цвета бороды был вплетен большой, размером с кулак, кулон, по бокам которого можно было разглядеть острые шипы.

У гнома не было левого глаза, и он носил тонкую повязку из грубой ткани черного цвета через все лицо. Лицо гнома было изрезано шрамами, маленькими и большими.

Помимо огромного тесака за спиной, по левую руку, на поясе его висели ножны с кинжалом, а булава с мини-арбалетом – по правую.

Если приглядеться повнимательней, на нем можно было рассмотреть и несколько амулетов, один из которых висел на шее и изображал дракона элементалей, изогнувшегося в агонии перед смертью, два других, с изображениями драконов – алмазного и огнедышащего, висели на запястьях руки.

Нельзя было не заметить и то, что одна из бровей гнома была попросту выжжена, и кожа на ее месте представляла собой один сплошной рубец.

Гном внимательно изучал тех четверых, что стояли перед ним в пещере и задумчиво пожевывал губу.

Отряд был собран, и Гахкар сказал, что это лучшие бойцы.

Проверять что-либо перед походом было бы глупо, это могло привести к ранению, а значит – выходу бойца из строя. Не хотелось терять людей еще до начала операции. Значит, следовало исключить любую случайность.

Впрочем, гном ни о ком и не просил, он и сам прекрасно справился бы с поставленной перед ним задачей, естественно, за соответствующую плату.

Но раз правители Янтарных рудников считают нужным приставить к нему этих парней – придется присматривать в пути и за ними, отрабатывая жалование еще и этих четверых.

Перспектива открывалась далеко не радужная, но те деньги и надбавка самоцветами, что были обещаны в случае успешного завершения операции, брали верх. Так, значит так.

Спорить с грамотеями, облепившими со всех сторон Царя гномов Джумона Третьего было бесполезно, но вот вытряхнуть из них как можно больше золота – было самое то. Они не скупились на золото, но и если принимали какие-либо решения, то не отступали от своего.