Исход
Шрифт:
– Вы собираетесь в отпуск, верно?
– Нет, - ответила Селия.
– Мы…
– Мы решились лететь на “Исходе”.
– сказал Бен.
– Завтра зарегистрируемся на станции Лагранж для последней проверки, но…
Он пожал плечами.
– Но почему?
– спросила Рут, не сумев скрыть нотку отчаяния в голосе. Ее захлестнуло одиночество и тоска, которые мучили ее ночами.
– Не расстраивайся, Мамочка…
– Как же мне не расстраиваться, раз ты появилась только, чтобы осведомить меня, что уезжаешь навсегда?
– Ты должна понять, -
– Для нас здесь нет места. Мы работаем как проклятые, чтобы скопить пенсионные и прожить несколько оставшихся десятков лет в свое удовольствие. Но так не может продолжаться вечно, Мамочка. Мы должны уехать, построить новую жизнь.
– Здесь мы не живем, а существуем, - поддержал ее Бен.
– Я не хотела говорить, - сказала Селия, - но не смогла уехать, не попрощавшись с тобой.
– Но тот корабль - он будет в пути лет сто, может, больше. Они даже не знают, куда летят. Они просто… улетают. Что же это за жизнь?
– Лучше, чем здесь, - ответил Бен.
– А если нам повезет, то и детям нашим там будет лучше.
– Нас ждет настоящее приключение, какое может выпасть только раз в жизни, - сказала Селия.
– Значит, ты затем и приехала, чтобы сказать мне об этом? В мой день рождения?
Так вот почему Селия вела себя так весь день. Вот почему сказала, что будет скучать по цветам, когда смотрела на пестреющий садик Флоренс. А теперь снова. И подарки…
– Значит, ты бросаешь меня? Как и твоя мать, верно?
– Нет, Мамочка…
– Думаешь, сможешь купить мое прощение своими подарками? Будто я уже слишком стара и слишком глупа.
– Нет…
– Ну, этот номер не пройдет, - сказала Рут, вставая.
– Ты все испортила, слышишь? Все. И я тебе этого не прощу.
Она повернулась, вошла в дом и закрыла за собой дверь.
– Запри, - приказала она дому и услышала, как за спиной щелкнул замок.
Слезы катились по щекам помимо ее воли.
– Мамочка?
– позвала Селия через дверь.
– Прошу тебя, ведь мы больше не увидимся. Давай поговорим.
– Откройте, Рут, - сказал Бен.
– Одумайтесь.
– Уходите, даже если это наш последний разговор.
– Мамочка, пожалуйста…
Нет, она не ответит. Пусть зовут хоть всю ночь, она не станет отвечать. Все, все бросили ее. Сначала сыновья. Потом Марта. И в конце концов Селия. И Рут тут ни при чем. Она не ответит. Ни за что.
– Мамочка, прошу тебя, выслушай.
Но она не стала слушать. Сидела в темноте и плакала. Селия и Бен долго звали ее, потом Рут услышала, как отъехала машина, и подошла к окну: задние фары мерцали за деревьями, словно тот красный огонек в небе, на который указывал Бен. Словно корабль “Исход”. Она вернулась и села на диван. Никто не сказал ни слова, даже дом.
Звонок - с кодом срочности - раздался после полуночи, но звук был отключен, и Рут не слышала его. Она проснулась в 3:57, в спальне мигал экран телестены, розовый цвет которого говорил о срочности сообщения. Мозг дома был запрограммирован включить звук в случае непредвиденной ситуации, но это не сработало.
– Почему ты не разбудил меня?
– спросила Рут дом. Он не ответил, и тогда она вспомнила, что попросила Бена отключить его голос.
В этой гробовой тишине ей стало не по себе.
– Включи сообщение, - приказала она.
Изображение на телестене пропало. Когда оно снова появилось, Рут увидела лицо Селии, бледное, осунувшееся, казавшееся на экране неестественно вытянутым.
– Связь установлена, - произнес безразличный голос машины, и Селия подняла голову.
– Мамочка?
– позвала она и немного подождала. Рут вглядывалась в ее изображение. За спиной Селии толпы людей сновали по главному залу космодрома.
– Мамочка, если ты дома, пожалуйста, ответь.
Она еще подождала, с надеждой всматриваясь в экран, затем продолжала:
– Я не знаю, что сказать тебе, но не могу оставить все как есть. Я люблю тебя, Мамочка, и понимаю, что ты обижена. Но ты тоже должна понять.
Селия замолчала, нащупывая в кармане сигареты, потом вздохнула. Она слушала кого-то за пределами экрана.
– Это Бен, - объяснила она.
– Мы должны торопиться. Знаешь, ты ему и правда понравилась. Послушай, ты должна понять, это важно.
– Она затянулась и продолжила: - Мы жаждем того, чего Земля не может дать нам, Бену и мне, и еще многим. Мы устали постоянно работать и видеть, что все, ради чего мы трудимся, достается другим. Думаю, тебе трудно это понять - в твоем маленьком мирке есть все - но люди страдают и голодают. Нас слишком много, и слишком многие из нас стары. Это не значит, что я не люблю тебя. Не значит, что не буду думать о тебе, потому что все равно буду.
Она опять посмотрела куда-то за экран и сказала:
– Нам пора. Не забывай меня, Мамочка.
Затем протянула руку к экрану, и изображение исчезло.
– Сохрани сообщение, - сказала Рут дому.
Экран погас.
Сон пропал, поэтому спустя какое-то время она встала, закуталась в халат Марты и пошла на кухню пить кофе. Когда на горизонте забрезжил рассвет, она вдруг поняла, что стоит и смотрит на садик Флоренс. “Я буду скучать по ним” говорила Селия о цветах. Рут попыталась представить себе мир, в котором у людей совсем не осталось надежды. Они были готовы расстаться даже с его цветами. Таким был мир, в котором жила Селия. Мир, в котором жило большинство людей.
И она тоже, но, выходит, раньше она этого не замечала. А теперь у нее открылись глаза.
Пятнадцать лет она жила здесь. Пятнадцать лет болтала с Флоренс о цветах, пятнадцать лет прогуливалась вечерами по парку, пятнадцать лет играла в бридж и шашки и ходила на танцы по четвергам. И пятнадцать лет плакала без причины по ночам. Пятнадцать бесконечных лет.
А впереди у нее могло быть еще двадцать.
Она включила телестену и немного посмотрела новости. Еще один удар тру-эйджеров; мрачное дно бангладешских трущоб; новый финансовый кризис в Бразилии.