Исход
Шрифт:
Парень бледнеет и торопливо отдав честь, буквально убегает. Теперь можно чуть расслабиться…
— Горн! Горн!
Звоню я в колокольчик. Спустя некоторое время слышу торопливые шаги.
— Да, ваша светлость?
— Нужно послать кого-нибудь из парней походить по окрестности. Поискать рынок. Такие наверняка появятся. Ничего не покупать. Просто походить по такому, посмотреть, чем торгуют, и на что, на какие деньги, или вещи.
— Сейчас, ваша светлость?
— Нет. Завтра, после того, как все поедят. И пусть оденется попроще.
Мажордом кивает. Потом спрашивает:
— Ужин подавать, как обычно?
Гляжу на часы — у меня есть ещё тридцать минут.
— Да. И извести дам, чтобы не опаздывали.
— Обоих, ваша светлость?
Он кривится, кося глазами в сторону комнату Хьямы. Киваю.
— Да. И пока всё. Мне надо работать.
Старик спохватывается, хотя у него на языке явно вертится вопрос, не собираюсь ли я завести себе любовницу. Молча уходит, я запираю дверь на засов, достаю рацию и, дождавшись ответа Метрополии, перегоняю запись нашей беседы с Петром. Чего пережёвывать зря одно и тоже, когда компьютер всё записал. Получаю квитанцию, подтверждающую,
— Спасибо.
Благодарит она, а я едва успеваю сохранить прежнее выражение лица. Потому что если бы всё было естественно, она не смогла бы удержаться и поблагодарила бы на океанском наречии. Хотя, может, их специально тренировали, чтобы не было таких проколов. Но надо за ней приглядеть…
…Ужин проходит в молчании. И, скорее всего, из-за присутствия океанки. Юница молчит, но её глаза поблёскивают. Не знаю, что наговорила ей мама, но девочка явно ждёт окончания ужина с нетерпением — чем дядя эрц собирается её развлечь? Наконец трапеза заканчивается, уже вошедший в традицию кофе, и моя обязательная сигара. Едва я выкидываю окурок в камин, как Юница выбегает из своей комнаты и спешит ко мне. Следом, скрывая нетерпение, появляется и Аора. Хьяма уже у себя, наверху. Поднимаюсь с кресла:
— Идёмте, дамы.
Делаю приглашающий жест, и мы все втроём чинно поднимаемся на второй этаж. Открываю дверь спальни. Баронесса напрягается, но я веду себя в высшей степени спокойно, к тому же не стану же я приставать к ней при ребёнке? Или за кого она меня считает? Входим внутрь, я подхватываю девочку под мышки, усаживаю на кровать. Она было дёргается, но я улыбаюсь, и Юница успокаивается. Сам устраиваюсь рядом, облокотившись спиной о горку подушек, сложенных у спинки в изголовье. Беру лежащий рядом планшет, кладу его себе на колени, включаю. Аора стоит неподвижно рядом с моим ложем, едва не звеня от напряжения. Почти мгновенно загружается операционная система — девочка смотрит на появляющиеся картинки заставки, открыв рот. Затем, когда появляется мой любимый фон, в качестве которого я выбрал картину древнего 'Тигра', переводит взгляд на меня. Выражение вопроса настолько явственно написано на личике, что я, не выдержав, улыбаюсь и запускаю мультик. Да-да. Обычный мультфильм. Тот самый пресловутый 'Том и Джерри'. Девочка морщит лобик, затем напрягается, наконец, до неё доходит, что это ожившие картинки из альбомов, которые она так любит рассматривать. Почему я выбрал именно этот мультик про кота и мышь? Да потому, что там не нужен переводчик. Действие, действие, и ещё раз действие. Да, он тупой и глупый. А ещё — жутко садистский по сути. Попробуйте воткнуть себе в заднее место вилку? Или проехать этим же местом по тёрке? Вам будет приятно, когда с вас внимут кожу? А в 'Томе и Джерри' подобные сцены на каждом шагу. Но тут уж ничего не поделаешь. Надеюсь, что девочка не обратит на это внимание, поглощённая самим фактом оживших героев, бегающих, прыгающих, вытворяющих самые невероятные трюки героев мультика. Даже мне в некоторые моменты очень трудно удержать смех… И мы, взрослый и совсем юная девочка, с увлечением следим за развитием сюжета, сопереживаем хитрому мышонку. Лишь баронесса так и стоит в ногах кровати, с откровенно скучающим видом. Правда, немного расслабилась, видя, что мы на что то смотрим. Хотя и женщине жутко любопытно — как эта штука в руках издаёт непонятные звуки? И почему её дочь забыла обо всём на свете? А я часто отвлекаюсь от зрелища на экране, украдкой наблюдая за Юницей. А та расцветает улыбкой на глазах, сбрасывая с себя какой то щит. Девчушка приваливается ко мне, я кладу её руку на плечо, и она словно ищет у меня защиты от того кошмара, что творится снаружи. Напрасно взрослые недооценивают детей. Юница очень умна, как я понимаю, и отлично знает, что за закрытыми наглухо окнами и дверями творится нечто страшное. Да и взрывы и выстрелы, дрожание мебели и звон посуды тоже подтверждают её догадки. Наконец баронесса не выдерживает, бросает на меня взгляд из-под пушистых длинных ресниц, обходит кровать со стороны дочери, пытается заглянуть в планшет. Естественно, что это не получается. Видно то ей видно, ни лишь мельтешащие силуэты. Надо сесть, чтобы краски происходящего заиграли в поле зрения. Пар минут, и женщина осторожно, готовая вскочить в любую секунду, присаживается, играя румянцем смущения, на краешек кровати. Наклоняется, и… Буквально тут же пристраивается рядом с дочерью, зачарованно глядя в экран. Всё. Она уже далеко-далеко отсюда… Минуты летят за минутами, складываясь в часы. Девочка пару раз уже зевнула, действительно, ей давно пора спать. Аора же… Она забыла обо всём на свете, не в силах оторваться от бегающих, дерущихся, взрывающихся героев. А в следующий момент Юница уже сладко спит, расслабившись и спокойно, с умиротворённым личиком, чуть слышно посапывает… Странно, но почему то и я чувствую себя так уютно. Спящий ребёнок. Маленькая девятилетняя девочка с тонким личиком и светлыми кудряшками, рассыпавшимися по подушке. А ещё — красивая женщина, тоже ставшая большим ребёнком. Я убираю руку, которая до того лежала на плечике Юницы. Девочка даже не замечает этого, потому что её головка уютно пристроилась у моего бока. Баронесса ничего не замечает, поглощённая мультфильмом, даже того, что уже сама пристроилась ко мне, и моя рука лежит теперь на её плече. Женщина сама чуть сдвигает дочь пониже, чтобы той было лежать удобнее, а потом… Вот уж действительно! То ли она совсем 'уехала',
Глава 19
…Я просыпаюсь мгновенно, сразу, по неискоренимой привычке человека, привыкшего к действию в любую минуту. Ещё темно, но это ничего не значит — зимой рассветает поздно. Часы светятся своими большими цифрами, понятными лишь мне. Восемь? Можно спать ещё целый час. Что же меня разбудило? В комнате по-прежнему. Чуть слышно посапывает Юница, удобно устроившаяся между мной и баронессой, которая свернулась в клубочек с обиженным выражением тонкого личика. Напротив, на лице её дочери спокойствие. Полежать ещё? Но что же меня потревожило? Включить свет? Жаль тревожить женщин. Вернее, женщину и ребёнка. Планшет едва заметно мерцает индикатором разрядки. Беру его и вставляю зарядный шнур. Затем опять осторожно устраиваюсь рядом с Юницей, только на этот раз не засыпаю, а просто сижу, любуясь на идиллическую картинку. Всё-таки, что меня разбудило?.. Баронесса сонно шарит вокруг себя, находит дочь, выражение лица меняется. Но, вопреки ожиданию, оно не успокаивается, а наоборот, искривляется в горькой, испуганной гримаске, и я только сейчас различаю крохотный, почти незаметный шрамик на её виске, раньше скрытый прядью волос. Чёрт возьми! Миша! Соберись! Не раскисай! Лучше подумай, что будет, когда они проснутся? Ладошка Аоры нащупывает мою руку, спокойно лежащую на покрывале, рефлекторно хватает её, тащит к себе. Не верю своим глазам — женщина успокаивается, на лице появляется слабая улыбка и облегчение. Словно что-то плохое, что приснилось ей, ушло обратно в леса кошмаров… Прикрываю глаза. Так мне лучше думается. Как быть дальше? Чем они становятся для меня? Вдова и её дочь? Чем то большим, чем случайные знакомые? Или всё же я смогу справится с ситуацией? Юница открывает глаза, улыбается мне сонно, и… Я улыбаюсь ей в ответ. Девочка расслабляется, потом поднимается, высвобождаясь из мод маминой руки. Это движение будит Аору. Та тоже распахивает свои глаза, с минуту хлопает сонными глазами, не понимая, где она находится, потом резко приподнимается, её рот кривится, но тут дочь буквально прыгает к ней, обнимает, и счастливо говорит:
— Мамочка!
Испуганный взгляд баронессы, недоумевающий и не верящий тому, что только что произошло. Всё мгновенно забыто. Женщина хватает девочку за плечи, заглядывает в глаза, лихорадочно прижимает к себе, целует, на глазах появляются слёзы счастья. Юница отбивается. Она, по-моему, даже немного испугалась такого порыва чувств и подаётся ближе ко мне. Кладу свои руки на её хрупкие плечики, и чувствую, как напрягшееся тельце расслабляется. Зато баронесса явно обижена такой реакцией дочери. Простите, ваше сиятельство, но тут уж ничего не попишешь. Дождавшись, пока девочка чуть успокоится, я тихонько говорю ей в розовое ушко:
— Умываться, чистить зубки, переодеваться и завтракать. Договорились?
— Да, дядя эрц.
Она оборачивается ко мне, я по прежнему улыбаюсь:
— Можешь звать меня дядя Михх.
Она надувает губки:
— А можно папой Миххом?
Я едва не сваливаюсь с кровати, тем более, что сижу на самом краешке. Но удерживаюсь.
— Можно.
— Ой, как я рада! Теперь у меня будет настоящий папа!
Она вскакивает на четвереньки, ловко перебирается через маму, соскальзывает на ковёр, и едва засунув ножки в свои ботиночки, уносится. Тишина. Я тоже поднимаюсь с кровати, открываю жалюзи. Призрачный рассвет чуть освещает спальню. На улице — белым бело. Выпавший ночью снег и пролетевшая метель засыпала город плотным покрывалом. Замечаю цепочку следов, идущую от особняка к калитке ограды. Понятно. Видимо, это Горн отправил кого-то из парней выполнять моё поручение по поводу рынка. Вдалеке, у груды бесформенных сугробов, прикрывающих место упокоения последнего императора Русии, у костров греются солдаты. Виселицы ещё заняты. Чёрт! Сколько они собираются держать там мертвецов? Пока не свалятся?! Но с этим я справиться не могу. Проклятие, даже с ребёнком не выйти погулять! Между тем позади меня шуршание одежды, затем тихие шаги, скрадываемые толстым ворсом ковра. Они замирают возле меня.
— Эрц… Вы совершили настоящее чудо! И моя благодарность вам… Не знает границ… Позвольте обратиться к вам с единственной просьбой, и не сочтите её за наглость…
Киваю, по-прежнему стоя неподвижно.
— Не принимайте её слова, сказанные сейчас, всерьёз…
— Почему?
Оборачиваюсь к ней. Баронесса опускает голову. Затем выдавливает из себя:
— Вы… Мы вам обязаны всем. Даже жизнью. Моя благодарность не знает границ… Но быть девочке отцом… Вы не должны. И, тем более, не обязаны…
— Хватит.
Я останавливаю женщину, пока она не вывела меня из себя. Баронесса пугается — похоже, выражение моего лица сейчас не слишком доброе.
— Замолчите, пока вы не наговорили мне такого, о чём будете потом жалеть. Идите к себе, приводите в порядок дочь и себя. Ваше платье помялось и выглядит неопрятно…
Казалось бы, причём тут платье, когда произошло такое. Но Аора, кажется, из тех женщин, которых даже случайный волосок на ткани может вывести из себя. Она тушуется, теряет мысль, затем двигается к двери. Бросаю её вслед:
— Я не стану возражать, если девочка будет называть меня папой. Главное, чтобы она говорила. Как можно больше.
Её плечи опускаются ещё больше, дверь закрывается. Ну а я — в душ… Все собираемся на завтрак. Хьяма, как ни удивительно, вовремя. Юница весело болтает ножками и делится впечатлениями, что заставляет океанку открыть от изумления рот.
— Этот котик такой глупый! Такой глупый! А мышонок очень хитрый, правда, мама?
— Да, милая…
Похоже, что баронесса взяла себя в руки, потому что ведёт себя за столом довольно естественно. От неё, что интересно, пахнет не парфюмом, как обычно, а обыкновенной чистой водой, как всегда от человека после ванны. Значит, она успела принять душ. Присмотревшись, замечаю, что её волосы ещё влажные. Платье, кстати, опять другое. Интересно, сколько их в её гардеробе, и сколько чемоданов притащил ко мне в особняк слуга…