Искания на Святой горе. Служение и борение иеросхимонаха Антония
Шрифт:
Когда на Афоне, угомонив бури на море, – нежная весна, в России самое время поземок, снегопадов, но солнце выглянет, и вся Русская земля – белое сияние.
Беда простецов
Душа стремилась к простоте. Но что проще Бога? Бог – любовь.
«Вот оно, твое благословение, – радовался Антоний, думая о батюшке Иоанне. Стал замечать,
Для него теперь сама молитва преображалась, когда произносил Имя Иисуса Христа. Овладевало радостное бесхитростное чувство: ты предстоишь в это вот мгновение перед Троицей.
Сторонясь суетного, испытывал себя аскезой молчальника, но эта его строгость, славное воинское прошлое, да к тому же полное равнодушие к деньгам: полученные от матери большие и малые суммы отдавал скиту, – расположили к насельнику каливы игумена Иеронима. Увы! Жизнь не сторонилась сторонящегося, 8 мая 1910 года схимонаха Антония Булатовича рукоположили в иеросхимонаха.
На первых службах пребывал в изумительной, в совершенной уверенности: все на белом свете младенчески ново.
Одно огорчало: иеромонахов в скиту много, служили в очередь. А тут еще поймал на себе вопрошающий взгляд игумена: ждет отзыва на книгу схимонаха Илариона.
Сел перечитывать и вчитываться. Заодно и аскеза молчания соблюдается.
И вдруг пришел сосед по каливе иеродиакон Николай.
– Из Новой Фиваиды двое старцев – к тебе, ученый человек.
– Моя учеба давнее дело.
– Они-то вовсе простецы. Их гонят, их казнят, но постоять за себя не умеют. Дело духовное, умственное: об Иисусовой молитве речь. Пятьдесят лет молились, а им говорят: не так молились, невежды-лапотники.
Слово «лапотники» задело. Иеродиакон привел старцев. Одному явно за семьдесят, другой, поди, и восьмой десяток разменял. Тот, что моложе, иеромонах Феодорит, тот, что постарше, схимонах Ириней.
Старцы сели на лавку у порога и замерли.
– К столу, пожалуйста, чаю выпьем, – предложил хозяин.
Поднялись, перешли к столу. И ни слова.
– Духовник скита иеромонах Алексий (Киреевский) объявил книгу «На горах Кавказа» – соблазном.
– Гонения у нас, – тихо, виновато сказал отец Феодорит.
– Но Фиваида – монастырская богадельня! – удивился Антоний.
– Скит устраивали для престарелых, – согласился иеродиакон Николай. – Но у нас в Новой Фиваиде жизнь была трудовая, простосердечная. Иноки – крестьянского корня, здоровьем крепкие. Молитва для них не утруждение телес, а праздник. Ходят в храм с великою охотою, как хаживали на пашню, ибо нынешний их заработок – вечная жизнь. Верят: поклонами да молитвами украшают Престол Всевышнего. Одним словом, истинные простецы.
Оказалось, храм в Новой Фиваиде всего один, во имя Всех святых Афонских. Живут монахи в келлийках, но теперь построены две большие гостиницы, одна с трапезной.
Книга отца Илариона «На горах Кавказа» – светлое утешение фиваидских старцев. Тридцать пять лет тому назад Иларион был среди монахов, отправленных отцами Афона на Кавказ, строить монастырь на земле, дарованной для молитвы императором Александром II.
– А теперь объясните мне толком, – прервал рассказы о Фиваиде отец Антоний, – кто вас гонит, за какие провинности, в чем эти гонения?
– За молитву Иисусову! – Брат Ириней опустил голову.
– За имя Божие! – воскликнул в сердцах отец Феодорит.
– За молитву, за имя? – Антоний ничего не мог понять. – А в чем гонения-то заключаются?
– Меня из скита изгнали, – сказал иеродиакон Николай.
– Как – изгнали?
– Отказался служить с духовником, отцом Алексием (Киреевским).
– Киреевский? – вспоминал Антоний. – Это славянофил, что ли?
– Родственник славянофилов. Племянник вроде бы. Человек богатый, ученый…
– Стало быть, дело далеко зашло…
– Далеко, – согласился отец Феодорит. – Строитель нашего скита отец Авраамий благочинного привез. Благочинный духовникам приказал не принимать на исповедь старцев, кто уходит со службы отца Алексия.
– А мы ни в какую! – петушком крикнул брат Ириней.
Конец ознакомительного фрагмента.