Искатель, 1961 №6

Смирнов В. Ю.

Жестоко мстили мы за смерть товарищей, беспощадно уничтожали фашистов. Наш отряд вскоре вошел в состав партизанской бригады имени Кирова. Командовал бригадой Сергей Филиппович Васильев. Бригада один за другим вышибала немецкие гарнизоны из деревень и хуторов под Лидой. Самолеты с Большой земли регулярно снабжали нас всем необходимым. Мы были отлично вооружены, и теперь уже не каратели окружали нас, а мы брали «в клещи» карателей. Немцы не могли справиться с растущим партизанским движением. Незадолго до освобождения Лиды мы провели в городе одну из последних наших операций: с помощью Николая Сороки, подпольщика, работавшего в авиационных мастерских, похитили главного

инженера фашистской авиабазы. Немец был переправлен на Большую землю и сообщил ценные сведения.

Прошло немного времени, и я вместе с партизанскими частями вернулся в Лиду, на этот раз не таясь ни от кого. Секретарь горкома партии Ефим Данилович Гапеев, один из руководителей партизанского соединения, предложил мне остаться в Лиде — восстанавливать город из руин. Прежде чем принять окончательное реСпение, я поехал в Киев. Увидел развалины на месте своего дома. Оставшиеся в живых соседи рассказали о том, как погибла семья. И я снова приехал в Лиду, чтобы никогда не покидать этого города, его гостеприимных жителей.

Война причинила непоправимое горе миллионам наших людей, обездолила их, осиротила, лишила крова. Велико, неизмеримо было общее горе. Но надо было налаживать новую жизнь — ради будущего новых поколений, ради счастья страны. Так я остался в городе, с которым сроднился за время войны, вернулся к своей прежней, самой мирной на земле профессии строителя.

Раньше разрушал — теперь стал строить.

Город, как и люди, залечивал тяжелые раны, набирался новых сил, он требовал больших забот. И хотя война не прошла без тяжких последствий, отняла много сил и здоровья, но и для мирной работы хватило закала и энергии.

Прошли годы.

Дружба, сроднившая нас, подпольщиков, плечом к плечу сражавшихся против оккупантов, крепка по-прежнему. Встречаемся мы с Петром Васильевичем Жуковым, вспоминаем наши комсомольские годы. Петр Васильевич, демобилизовавшись из армии, работал на строительстве молочно-консервного завода, а затем стал начальником охраны, или, выражаясь языком военного времени, комендантом этого предприятия. Дорог и близок нам дом номер двадцать семь по улице Карла Маркса, где живет Екатерина Михайловна Климко, женщина, считающая нас своими сыновьями… Как и в былые годы, всегда рады гостям в доме Андрея Иосифовича Онацко.

Да, немногим из подпольщиков посчастливилось дожить до дней победы. Но те, кто остался в живых, свято чтят память своих товарищей, погибших в борьбе за народное счастье.

…Тревожны нынешние дни. Вновь нам, мирным людям, грозят войной заокеанские заправилы, объединившиеся с гитлеровскими недобитками. Не выйдет ничего у этих господ. Не сладить им с нашим народом. Если понадобится, миллионы патриотов встанут на. защиту Родины. Они будут сражаться с такой же ненавистью и отвагой, как Шурик и его товарищи боролись с фашистскими захватчиками».

Лицом к лицу с опасностью

ВСЕ РЕШАЮТ СЕКУНДЫ…

Строители Братской ГЭС до сих пор вспоминают случай, происшедший не так давно.

Чтобы сохранить плотину от напора льда, строители решили предупредить заторы и перед началом ледохода подорвать лед в нескольких местах. В двенадцать лунок заложили аммонит. Специалист взрывного дела И. Д. Яхней, оставшись на льду один, поджег шнуры. Их горение было рассчитано на три минуты — время достаточное, чтобы отбежать на безопасное расстояние. Шел дождь, лед стал скользким и рыхлым.

Отбегая от места взрыва, Яхней провалился в полынью.

Он схватился за ледяную кромку, подтянулся и… сорвался. А где-то совсем рядом горели детонаторные шнуры. «Конец!» — подумал Яхней. Человека в беде заметил шофер И. С. Силаев, случайно оказавшийся на берегу. Он подбежал, помог Яхнею выкарабкаться, но лед опять треснул. Оба оказались в воде. Первым выбрался Силаев. Он подал Яхнею руку и снова вытащил его. Но Яхней поскользнулся и в третий раз очутился в полынье.

— Погибнем оба! Уходи! — крикнул он Силаеву.

Но тот оказался верным товарищем. Ползком подобрался он к опасному краю, с трудом вытащил Яхнея. Они отбежали несколько десятков метров, когда громыхнул взрыв. Посыпались, зазвенели осколки льда.

Силаев и Яхней оглянулись. Там, где они только что находились, громоздились торосы, а между ними, крутя ледяные горы, хлестал черный вал воды.

ЧЕЛОВЕК В ОГНЕ

Тяжелый, груженный нефтью состав упрямо взбирался на подъем. Машинист решил «подбодрить» локомотив и дал в топку побольше горючего. Неожиданно грохнул взрыв, буйное пламя заметалось в будке. Машинист растерялся: дернул тормозную рукоятку и выпрыгнул. Остановить состав сразу нельзя, он продолжал идти дальше. В объятом огнем паровозе остался помощник машиниста Балабанов. Николай Иванович знал, что с горящей нефтью шутки плохи. Мгновение — и не будет ни паровоза, ни железнодорожного полотна, ни его самого, Николая Балабанова. Набегут друг на друга, сгрудятся вагоны, заполыхает среди северного леса гигантский костер обломков, станет, задохнется дорога.

Надо, надо скорее закрыть вентиль большой форсунки.

Скорее! Балабанов резко повернул вентиль, но тот не действовал. Закрыв глаза, Балабанов сквозь пламя пробрался к крану нефтяного бака и сумел перекрыть его. На смельчаке вспыхнула промасленная куртка, воспламенились брюки…

Огонь заметили со встречного поезда и поспешили на помощь.

ГРЕДАСОВ СПАС ДВОИХ

Ночь. Ветер гонит поземку по обледенелой дороге. Снежный вихрь танцует в свете фар. «ЗИЛ-157» медленно поднимается в гору.

Вдали замелькали огоньки Миасса. Вячеслав Петрович Гредасов увеличил скорость, но тут же сбросил ее: на обочине мелькнули фигуры трех пешеходов.

— Садитесь, подвезу.

Вчетвером в кабине тесновато. Женщина посадила шестилетнего сына на колени.

Впереди показалась белая чаша замерзшего пруда. Шофер, как всегда, чтобы сократить расстояние, свернул на лед. Когда до противоположного берега оставалось метров сто, под колесами раздался треск. Водитель не успел даже открыть дверцу, как тяжело груженная машина опустилась на пятиметровую глубину.