Искатель, 2013 № 03
Шрифт:
— Простите за беспокойство! Сержант Лебедев и рядовой Михайлов. Мы эвакуируем ваш подъезд. Внизу стоит грузовик. Прошу проследовать за нами!
— Как… эвакуируете?.. — Сердце у Снежаны защемило. Она побледнела и прислонилась к спинке дивана. — А… Леша?..
— Ваш муж где-то в городе? — тут же понимающе подхватил сержант. — Если он на работе, то его обязательно эвакуирует другая бригада. А если…
— Да не на работе он! — вдруг взвизгнула Снежана. — Не на работе, и никто, кроме меня, ему помочь не сможет!!! — Снежана рванулась было к выходу, но сержант Лебедев крепко схватил
— Гражданка Вельская, гражданка… Мы не можем вас отпустить, мы отвечаем головой за ваш подъезд! Вы погибнете — машина заглохнет, и вас затопит, вы ЭТО понимаете?! А вашего мужа все равно эвакуирует другая бригада — встретитесь потом в лагере для пострадавших.
— Снежа, Снежечка, да успокойся ты! — закудахтала мама.
— Мама, мамочка!!! — заплакала испуганная Света, размазывая слезы по лицу.
— Вот видите, вы и ребенка напугали… — спокойно сказал сержант. — Ну все, Юр, повели.
Через несколько минут Снежана оказалась в военном фургоне «КамАЗ» с крышей из брезента, слева от нее на лавочке сидела мама со Светиком, справа — какая-то женщина с собачкой. Через проем в брезенте пролезли еще несколько человек и заняли оставшиеся места.
— Все, последние, давай, Юра! — раздался голос сержанта.
Шумно хлопнула дверь кабины — это залезли в машину рядовой и сержант. Рыкнул двигатель — и внедорожник тронулся, увязая почти на треть в мутной дождевой воде. Кузов нещадно трясло, было душно, темно и влажно. Вдобавок плакали маленькие дети, мяукали кошки и гавкали собаки. На душе у Снежаны было паршиво. Но больше всего она жалела о том, что раздолбала свой мобильный телефон.
Что происходило снаружи и где они ехали, Снежана не видела. Окошек в фургоне не было. Свет просачивался лишь через узкие щели в брезенте. Шум двигателей и болтовня в фургоне мешали слышать, что происходит снаружи. От тряски Снежану укачало, и она не заметила, как заснула.
…Снежана сидела в кабине «Ленд Крузера» Рогозина. Он остановился в какой-то глуши, то ли куда-то врезавшись, то ли застряв в яме с грязью. Лил непрекращающийся дождь, ничего не было видно. Рогозин матерился. Вдруг в окошко постучал кто-то. Рогозин хотел сматериться еще раз, но Снежана хлопнула его кулаком по спине, и он замолчал. Снежана открыла дверцу, но незнакомец, которого она не видела, почему-то не входил…
— Слушайте, ну, вы долго там стоять будете? — вдруг не выдержала Снежана. — Зачем стучитесь!?
— А ты почто сидишь тут, девочка, а?! — раздался в ответ знакомый старческий голос. — А ну, выходи! — Из темноты протянулась рука, взяла за запястье Снежану и потащила, причем так сильно, что она и подумать не успела, как пулей вылетела в темноту…
…Очнулась Снежана на полу фургона — видимо, машину занесло на повороте, и она кувыркнулась прямо на пол. Мама и соседки тут же бросились ее поднимать, но Снежана уже вскочила сама. Мотор рыкнул и затих. Раздался грохот открываемой двери кабины, плеск прыгающих в воду ног и ядреный солдатский мат: дорогу перегородила какая-то машина.
Но Снежана об этом не думала. Она ликовала! И в ее голове сразу созрел отчаянный
Она поцеловала дочурку, обняла маму и шепнула: «Я вернусь», а потом, крепко сжимая сумочку, юркнула прочь из фургона, спиной ощущая множество направленных на нее удивленных взглядов. Снежана ловко спрыгнула на дорогу. И хотя была в плаще-дождевике с капюшоном, который ей выдали эмчеэсники, и в резиновых сапогах, она тут же промокла. Ливень бил наискось, дул сильный ветер, полы дождевика развевались в разные стороны, и под них проникала влага. К тому же вода была выше колен, и резиновые сапоги сразу же залило. Ноги окоченели. Но Снежана, несмотря ни на что, продираясь сквозь дождь и ветер, пошла по направлению к кабине фургона.
Определить, где они находятся, не было никакой возможности — везде пелена дождя, лишь сбоку виднелись тени каких-то домов, деревьев. У кабины стояли трое эмчеэсников и матерились — на повороте какой-то джип не вписался и выехал на встречную полосу, причем его развернуло, так что он загородил всю дорогу. Его хозяин тоже вышел и что-то с ними выяснял.
Снежана поняла, что счет идет на секунды — скоро они разрулят проблему, и тогда будет поздно. Она расстегнула сумочку и достала травматический пистолет, по виду он практически ничем не отличался от полицейского «Макарова», но стрелял не пулями, а металлическими шариками. Вкрадчиво, как кошка, подойдя к джипу, она демонстративно щелкнула затвором и, как только лица мужчин повернулись к ней, что есть мочи закричала:
— А ну, руки вверх, за голову, быстро, или я вас всех перестреляю! Быстро, кому говорю!
— Т-ты чево, девочка… — начал было сержант Лебедев. — Совсем рехнулась?!
— Заткнись, слышишь?! Пристрелю!!! А ты, урод, ключи мне, быстро! — Снежана направила дуло пистолета на полноватого увальня из джипа. — Живо, а то башку прострелю!
Увалень трясущимися руками вынул ключ зажигания и подал девушке.
— Эй, ты че делать собралась, дурочка?! Эй, ты куда это?! — закричал сержант. — Утонешь, мать твою!
— Да пошел ты!!! — сквозь зубы рявкнула Снежана. — Дернешься, жена твоя одна останется, понял?!
Она юркнула в просторную кабину «Ленд Крузера» и вставила ключ в замок зажигания. Машина, зафырчав, дернулась, хищно сверкая желтыми огнями фар.
Сержант еще показывал ей пальцем у виска, но Снежана уже не обращала на него внимания. Бешено вращая рулевое колесо, она кое-как выехала на трассу и дала газу. Она не знала, куда поедет. Машина зарычала, мощные колеса завращались, и «Ленд Крузер», оправдывая свое название, как крейсер, принялся продираться сквозь мутные волны все прибывающей воды.
Снежана включила радио и расслабилась — фургон уже скрылся за стеной дождя. По радио объявляли о том, что началась эвакуация города в связи с угрозой затопления, просили всех оставаться на своих местах, звонить по 911 в случае опасности и т. д. Снежана выключила приемник и переключила рычажок магнитолы на записи. Заиграла какая-то опера…
Снежана посмотрела в сторону и заметила, что из дождевого полумрака выплыл голубой металлический щит, и на нем четко вырисовывалась надпись со стрелкой-указателем — «Марьино 5 км».