Искатель, 2014 № 07
Шрифт:
— А как надо было назвать? «У дяди Карена»? — спрашивал Манукян проезжающих, когда те интересовались, почему его кафе носит столь необычное для здешних мест название. — Я не такой самолюбивый. Или, может, «Ереван»? Я этот великий город только издалека видел, а с его мэром даже знаком не был. Мне Байкало-Амурская Магистраль закалку дала. Человеком сделала. Я же в двадцать лет полным бараном был. Слово «магистраль» для меня как отблеск путеводной звезды. Пусть оно теперь всем на крыше моего ресторана светит!
У Посохина с хозяином «Магистрали» были добрые отношения. В отличие от большинства местных бизнесменов Карен Маратович чтил не только уголовный, но и административный кодекс.
— Здравствуй, Паша! Как поживаешь, дорогой? — Манукян двумя руками пожал широкую ладонь Посохина.
— Служим, Карен Маратович.
— Сколько раз тебя просил, не надо отчества. Я же старше тебя всего на десять лет! Или пусть даже чуть-чуть больше.
— Хорошо, хорошо.
— Ты только обещаешь! Пройдет месяц, и ты опять начнешь меня Маратовичем крестить. Поешь, дорогой?
— Ты же денег не возьмешь, а про меня опять слухи пойдут, что я продался хозяину шашлычной.
— Не называй мое заведение шашлычной! Это маленький армянский ресторан! Кристина! — позвал Манукян младшую дочь, которая помогала отцу на кухне.
— Карен, я к тебе по делу.
— Что такое?
— К тебе на прошлой неделе в понедельник некто Карманов не заходил?
— Ай, знаю этого заносчивого барана! Заходил. С ним еще один баран был. Приехали пьяные, петь начали некультурные песни. У меня не шалман! А что, жаловались?
К столику подошла Кристина. Посохин никак не мог понять, как ей удается на протяжении всего рабочего дня сохранять в первозданной чистоте белую поварскую курточку. Его жена во время готовки умудрялась не только сама перемазаться, но и кухню от пола до потолка выпачкать.
Когда дочка станет постарше, подумал Посохин, надо будет попросить Кристину взять ее к себе в ученицы. Такой опыт пойдет Виктории на пользу. Майор считал, что женщина должна быть аккуратной во всем. Правда, это свое убеждение он при жене предпочитал вслух не высказывать. Маришку оно приводило в бешенство.
Кристина обращалась к Посохину в присутствии отца или других людей только на «вы». Майор сам ее об этом попросил, после того как девушке исполнилось четырнадцать и он заметил, какие взгляды она бросает на него украдкой. Сейчас Кристине шел уже двадцать второй год. Но уговор она соблюдала по-прежнему.
— Здравствуйте, Павел! Рада вас видеть, — сказала Кристина, доставая из кармана блокнотик и ручку. — Да, папа, я слушаю.
— Может, все-таки покушаешь?
Манукян посмотрел на майора таким умоляющим взором, что тот согласился.
— Кристиночка, на твой выбор, но только половину вашей стандартной порции, —
— Хорошо. Папа, я пойду?
— Иди, милая.
Девушка поспешила на кухню.
— Плохо кушает, — сказал Карен, глядя вслед дочери. — Как тарань сушеная стала. Что муж ласкать будет? На что смотреть? — Он на секунду задумался. — О чем мы с тобой до этого говорили? Да, вспомнил. Так что, на меня жалоба в полицию от этих двух баранов поступила?
— Нет, никто на тебя не жаловался. Не помнишь, во сколько они к тебе явились?
— Эти два зомби? Сейчас. Время было девять-десять. Так примерно. Ближе к между. Да, где-то так было.
— Точнее не вспомнишь?
— Извини, не получится. Народ был — крутился.
— А уехали когда?
— Уехали? Поздно уехали. Почти в три часа уехали. С гулящими девчонками. Позор на голову их родителям!
— Ясно. И с кем?
— Знаю обеих. Одна — Снежана, вторая — Ксения. Обрисовать?
— Понял о ком ты. Спасибо.
— А что этот Карманов натворил?
— Пока ничего существенного, но думаю рано или поздно натворит. Вернее, вляпается.
— Правильно сказал! Баран обязательно вляпается.
Глава 24
На стоянке возле здания автовокзала были припаркованы четыре машины. Из них три имели опознавательные знаки такси.
Жарких достал телефон и сверил с записью в органайзере номер красной «пятерки», что стояла в ряду автомобилей крайней справа.
Он не ошибся. Машина принадлежала Александру Владимировичу Донцову, который отвозил вечером тридцатого мая в кафе «Магистраль» Карманова с Табаниным. Водителя в салоне «пятерки» не было.
Жарких подошел к старенькому белому «Форду» с шашечками на борту. Передние дверцы таксомотора были приоткрыты, а его водитель курил, поставив одну ногу на асфальт.
— Привет! А где Санек?
— Кто? — вяло спросил таксист.
— Мне Донцов нужен.
— За мороженым пошел. Сейчас будет… Если, конечно, ему с продавщицами потрындеть не захочется. Тогда он там надолго зависнет. А тебе куда ехать?
— Я по делу. Хотел поговорить с ним.
— А-а… Ну подожди тогда.
В дверях ближайшего торгового павильона появился загорелый стриженый «под ноль» парень в черной рубашке и светло-серых бермудах, с двумя вафельными стаканчиками мороженого в руках.
— Вон он идет, — процедил таксист, указывая на него зажатой между пальцами сигаретой. — Что-то он быстро сегодня. Наверное, у Машки критические дни начались и она не на романтической волне…
Когда Донцов подошел к машинам, водитель «Форда» бросил сигарету на асфальт и, протянув руку за мороженым, сказал: