Искатель, 2014 № 07
Шрифт:
— Я Петр Семенович, а вы кто?
— Здравствуйте! Я знакомая Гороховых, соседей ваших. Валентина Васильевна меня зовут. Я ищу, у кого можно недорого купить подержанный велосипед. Сказали, что вы в округе очень хорошо всех знаете.
— Да, я всех тут хорошо знаю, а что?
— Подскажите, кто из ваших соседей мог бы мне продать недорого велосипед, — сказала Рыбакова тоном, который она использовала при разъяснении условий задачи туго соображающим ученикам. — Можно не очень новый.
— Велосипед? Недорого?
— Не
— Не даром…
— Да. Пусть и не новый, но в хорошем состоянии.
— Кто бы мог?
За спиной Петра Семеновича появился мужчина лет 35–40, в надвинутой на глаза, вероятно для того, чтобы «круче» выглядеть, бордовой бейсболке. Его руки лежали на никелированном руле велосипеда.
— Батя, мать сказала, что обед стынет. Давай быстрее. Я все, на работу поехал.
Рыбакова предположила, что это и есть Антон Пригов. Ростом он был явно выше шести футов, как пишут в английских и американских детективах. То есть его рост заметно превышал 183 сантиметра.
Пригов-младший вывел велосипед на улицу. Черный, с багажником, на передней вилке эмблема с изображением ласточки. Мельком глянув на Рыбакову, он перекинул правую ногу через раму и поставил ее на педаль. Оттолкнувшись, здоровяк опустился в седло и энергично закрутил педали.
— Ты когда сегодня будешь? — крикнул вслед быстро удалявшемуся велосипедисту Петр Семенович.
— В восемь!
— Сын? — спросила Пригова Валентина Васильевна.
— Сын.
— Начальник, наверное?
— Да. Старший продавец, — не без гордости ответил Пригов. — Стройматериалами торгует.
— Гренадер. Петр Семенович, так что насчет велосипеда? Подскажите?
— Велосипеда? А какими деньгами вы располагаете?
— Ну, тысячи полторы могу заплатить.
На лице Петра Семеновича появилась недовольная мина.
— Маловато. Разве это деньги?
— А если две?
— Не-е… Мало! За такую цену никто вам не продаст.
— Откуда вы знаете? Может кто-то согласится?
— Кто!? Вот у меня есть еще один велосипед. Почти новый. Но за такие деньги я его не отдам.
— А сколько вы хотите?
— Десять!
— Петр Семенович, это несерьезно! До свидания!
— Девять с половиной!
— Нет-нет.
— Девять!
— Я не торговаться пришла. Всего доброго!
— Ну и черт с тобой!
Петр Семенович дернул калитку на себя так, словно это она была виновата в том, что выгодная сделка не состоялась. Удар металла о металл породил столь громкий звук, что Валентина Васильевна, сморщившись, дернула головой. Испуганные воробьи, панически чирикая, вспорхнули с раскидистых вишен еще до того как женщина успела смежить веки.
— Спасибо тебе, добрый человек, — произнесла она с иронией.
После разговора с Приговым Рыбакова
Желая собрать больше информации о Максиме Кисленко, Валентина Васильевна решила отправиться с визитом к бабе Наталье. Стучать в калитку ей пришлось довольно долго, прежде чем та открылась.
— Чего вам? — спросила Рыбакову пожилая полная женщина в белом старомодном платке, красной шерстяной кофте с поддернутыми рукавами и черной юбке. Руки женщины были выпачканы в муке.
— Здравствуйте! Извините, мне сказали, что вы велосипед продаете? Хотела посмотреть. Вы же Наталья Ивановна Сапогова?
— Я. Здравствуйте. Опоздали вы. Я его уже давно продала.
По ее лицу и голосу было ясно, что она не расположена к беседе и готова вот-вот закрыть калитку.
— Ой, извините! А кому вы его продали? — спросила Рыбакова заискивающе. — Может, я у них перекуплю?
— А за сколько же вы его собираетесь купить?
Валентина Васильевна про себя отметила, что она правильно определила характер собеседницы, и ее последний вопрос попал точно в цель. Это было не трудно. За последние двадцать лет тяга к наживе у многих россиян стала хроническим заболеванием. Сапогова решила узнать, а не прогадала ли она с ценой? Калитка, вероятно, теперь захлопнется не так быстро, как намечалось в самом начале разговора.
Валентина Васильевна подумала, что цену нужно объявить мизерную, чтобы сходу не вызвать у Сапоговой негативные эмоции.
— Ну, рублей за восемьсот — восемьсот пятьдесят.
Сапогова засмеялась. Ее лицо стало еще шире, а маленькие, почти без ресниц, глазки превратились в щелочки.
— Ой, не могу… Сейчас за восемьсот и детский не купишь! Колесо, если только. Ой, не могу…
— А за сколько же вы его продали?
— За три с половиной тысячи!
— Я не знаю, может, они мне уступят немного?
— Кисленки? Уступят? Ой, сразу видно, что вы их не знаете!
— Какие Кисленко? Это те, у которых сын в тюрьме сидит? Максим, да? Надо же!
— Не сидит! Вышел он уже. Максиму я и продала Женькин велосипед, внука моего. А вы им кто будете? Родня или так, знакомая?
— Так, седьмая вода на киселе. Надо же! А я на днях иду, вижу — какой-то мужчина от магазина на велосипеде отъезжает. Думаю про себя, как он на Максима похож. Оказывается, вышел бедолага. Слава богу! Большой стал. Последний раз я видела его аж после окончания школы.
— Да, вымахал будь здоров. Фигурой не в отца. Если бы он лицом не был так на Степана похож, я подумала бы, что Ленка его где-то нагуляла. Она баба бедовая в молодости была.