Искатель: Проклятие Древней крови
Шрифт:
Князь Алишер поднял голову и задумчиво посмотрел на дверной проем, ведущий в темный коридор на втором этаже. Планировка дома, который он назвал своим, сильно походила на ту, что была у Варны Наори. Разве что внутренняя отделка стен и пола выдавала небрежение или же патологическую скупость хозяев.
– Ваш Особый помощник больше не с нами, а лучший искатель, говорят, растерял хватку вместе с пальцами. Мои соболезнования.
Синия узнала слово «особый», которое Алишер подчеркнул ехидной интонацией, и взглянула на князя с беспокойством. Керамический черепок, который она бесцельно крутила в руках, проводя подушечкой большого пальца по внутренней маслянистой
Был только один способ узнать наверняка.
– Оузель араштимархак о-хандэ биёуршэн? – негромко, но отчетливо спросила она на имперском.
– Етериндже биёрум, – улыбка у Алишера вышла пренеприятная: так могла бы улыбаться змея при виде кролика, запутавшегося в силках. В отличие от Синии, он произносил звуки мягче. Впрочем, объяснить это было несложно. Ей приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы выдерживать правильную тональность фраз вопреки намертво стиснутым челюстям.
– О-лум хайяты куртардэ. Туу-бир хатайдэ.
– О-ласэлэк [14] , – любезное выражение пропало с лица Алишера так же внезапно, как если бы его кто-то стёр мокрой тряпкой.
Не найдя новых слов, которые могли бы воззвать к спящей совести князя, Синия развернулась к нему спиной и направилась в каминную комнату. Чтобы не выдавать посторонним мужчинам душевного смятения, она решила держаться от обоих подальше и занялась тем, чего больше всего просила душа: начала складывать обтёсанные от щепы просушенные поленья в закопчённый неухоженный очаг.
14
– Что вы знаете об «Особых» дознавателях?
– Достаточно.
– Мой сын спас вам жизнь. Это было ошибкой.
– Возможно.
Алпин Фарелл наблюдал за их короткой беседой с непроницаемым выражением, какое часто можно увидеть у тех, кто курит во время разговора.
Табачная смесь расслабляет лицевые мышцы, и всем присутствующим кажется, что человек полностью поглощен созерцанием дымных узоров, однако не напрасно курящий искатель постоянно держит руку так, чтобы прикрыть рот.
Горец прятал в щепоти не только папиросу, но и кривую ухмылку.
Которая стала еще шире и кривее, как только он увидел человека, который неспешно спускался со второго этажа. На плечи его была наброшена тканая из козьей шерсти накидка с прорезью для головы, какие носят пастухи в горах. Редеющие волосы на макушке прикрывала пёстрая пастушья валяная шапочка с кисточкой.
– Меня предупредили, что у тебя проблемы с головой, старина. Но ты превзошел мои самые смелые ожидания.
Горец приостановился на мгновение, чтобы огладить глубокие складки на полосатой накидке.
– Можно побольше уважения? Это клоджен моего деда, – возмутился Матьяс Бродэк.
– Задери тебя исбри, Матьяс, мне доложили, что ты мёртв!.. А это ещё что за номер?
Следом за Бродэком на лестницу вышел молодой парень в синей форменной рубашке с посеребренными пуговицами. На
– Если у меня и были какие-то сомнения, кого я пригрел за пазухой, сейчас они развеялись, – прокомментировал Алпин Фарелл, красноречивым жестом разгоняя сизоватый дым перед глазами. Подошел к буфету, на открытую полку которого Синия аккуратно положила осколок разбитого горшка, и растёр окурок, используя черепок как пепельницу.
Воцарилась тишина, которую нарушал только скрип рассохшихся ступеней под подошвами сапог грузного искателя. А затем последовали редкие звонкие хлопки ладоней. Алпин Фарелл широко улыбался. Разве что серо-зеленые глаза смотрели холодно и внимательно.
– Блестяще сыгранная постановка, князь! Я впечатлён. Особенно мне понравилась финальная часть, в которой все мои люди неожиданно стали вашими сообщниками и зазвучала о-диурская речь.
– Алпин… – Матьяс начал говорить, но Фарелл остановил его, подняв открытую ладонь. Сжал пальцы в кулак в красноречивом жесте: «молчи». Он опустил глаза на стальной браслет на запястье и ждал, пока ему ответят.
– Шеф? – толкнулся в двойную прорезь на браслете искаженный помехами мужской голос.
– Доурелл, где тебя грифы носят? – весело спросил Фарелл. Он сделал короткую паузу, чтобы многозначительно обвести взглядом всех присутствующих. – Меня тут окружили предатели и имперские шпионы, ты с ними заодно или придешь меня спасать?
– Шеф, не могу говорить. «Ночники» загнали рыжего в угол, я сейчас…
Связь оборвалась. Фарелл оглянулся на князя, который, в свою очередь, задумчиво смотрел на Синию. Она сидела на коленях рядом с очагом и невидяще смотрела на сложенные за каминной решеткой поленья.
– Я помню, вы сказали, что у меня не останется вопросов, ваша светлость. Так вот, теперь у меня их вчетверо больше.
Алишер только отмахнулся. Болезненно морщаясь при каждом шаге и налегая на трость, он проковылял в каминную комнату. Огляделся. Прошипел проклятье себе под нос, хитро связав в одном заковыристом ругательстве задницы демонов и самопальные зажигалки из Академии. Рассеянно похлопал себя по карманам.
– Господа, ни у кого не найдется огоньку и бумаги для растопки? Дама мёрзнет. И, клянусь плащом Создателя, никто не услышит от меня ни единого ответа, пока не угостит этим дрянным горским табаком из высушенного козьего дерьма!
Ледяная густая тьма с привкусом крови забивалась в нос и рот, стремилась заполнить лёгкие, остановить сердце и заменить собой Игни. Он захлебывался и силился откашлять поселившуюся в груди вязкую тяжесть, но никак не удавалось собрать раскалывающиеся на части осколки реальности и отделить их от бредовых видений.
Кошмар о том, что тело станет всего лишь оболочкой для победившего демона, преследовал всех Новых Древних без исключения с момента инициации. Но то, что происходило сейчас, не было похоже на сон. Скорее на смерть, когда ты уже на дне и не можешь ни вдохнуть, ни открыть глаза из-за разъедающей глаза воды.
«Отец, а правда, что я умру из-за воды?»
Пятилетний Игни охрип от безутешных слёз. Его опять дразнил Энкери: сказал, что его назвали Избранным, поэтому он будет жить вечно, а Игни умрёт от воды, как костерок.