Искатель следов
Шрифт:
Маленький отряд продолжал быстро продвигаться к асиенде, которая была уже недалеко и куда они надеялись прибыть еще до восхода солнца.
ГЛАВА ХХII. Встреча
— Однако, черт возьми! — говорил генерал Ибаньес. — Надо сознаться, что эти красные дьяволы оказали нам, сами того не подозревая, громадную услугу… Можно даже подумать, что они действовали так по строго обдуманному заранее плану. Этот Единорог — так, кажется, зовут их вождя — пресимпатичнейший малый, черт его возьми!.. Я даже не прочь был бы поближе с ним познакомиться, потому что, кто знает, что может случиться в будущем, и мне кажется, не мешает иметь другом такого умного малого, как этот краснокожий.
— Вы всегда шутите, генерал, когда же вы научитесь быть серьезным? — улыбаясь спросил его дон Мигель.
— Как же иначе, дружище! Мы ставим на карту свои головы в отчаянно рискованной игре, будем же, по крайней мере, хоть веселы. Если мы потерпим поражение, поверьте, у нас немало будет времени на то, чтобы предаваться печальным размышлениям о непрочности всего земного.
— Да, вы, пожалуй, и правы… Хотя так могут рассуждать лишь одни фаталисты, но я ровно ничего не имею возразить на ваши слова. Наоборот, я очень рад видеть вас в таком хорошем расположении духа, в особенности в такую минуту, когда мы собираемся играть последнюю партию.
— Я убежден, что далеко не все еще потеряно… У меня есть тайное предчувствие, что, напротив, все идет к лучшему… Мне кажется, что наш друг, Искатель Следов, если не главный виновник, то, во всяком случае, играл видную роль в этом приключении.
— Вы думаете? — живо спросил дон Мигель.
— Не только думаю, но даже уверен в этом. Вы не хуже меня знаете, мой друг, Indios bravos и знаете, какую непримиримую ненависть питают они к нам… Они ведут с нами вечную войну и вдруг, безо всякой видимой причины, превратились из волков в ягнят… Нет, этого не могло быть, и нужна какая-нибудь очень серьезная причина, чтобы заставить их действовать таким образом: за несколько минут невозможно отказаться от ненависти, продолжающейся целые столетия. Команчи — выбор пленников доказывает мне это — знают, какую играют здесь роль лица, которыми они овладели… Затем, чем объясните вы, что они соглашаются так легко выпустить их за прямо-таки ничтожный выкуп? Последнее, признаюсь вам, является загадкой даже и для меня.
— А между тем это нетрудно объяснить, — сказал из-за кустов насмешливый голос.
Мексиканцы вздрогнули и сразу остановили лошадей.
Из-за куста выскочил человек и неожиданно появился на тропинке, по которой проезжал маленький отряд охотников.
Последние, думая, что появление незнакомца есть результат измены со стороны команчей, схватились за оружие.
— Стойте! — крикнул им дон Мигель. — Этот человек один, дайте мне сначала с ним поговорить.
— Ола! — продолжал дон Мигель, обращаясь к незнакомцу, неподвижно стоявшему на тропинке, небрежно опершись на ружье. — Кто вы такой?
— Разве вы не узнали меня, дон Мигель? — отвечал незнакомец. — Или вы непременно хотите, чтобы я назвал вам свое имя?
— Искатель Следов! — вскричал дон Мигель.
— Он самый, — отозвался Валентин. — Черт возьми! Не скоро же вы узнаете своих друзей.
— Вы простите это нам, когда узнаете, что с нами случилось и почему именно мы так подозрительно отнеслись к вам.
— Pardieu! — смеясь проговорил Валентин, стараясь идти рядом с лошадьми. — Вы, может быть, думаете сообщить мне что-нибудь новенькое? Неужели вы и на самом деле не догадались, кем именно был нанесен этот удар?
— Что! — вскричал дон Мигель с удивлением. — Неужели это вы?
— А кто же другой, как не я? Неужели вы думаете, что испанцы такие друзья индейцев, что когда последние встречаются с ними в пустыне, они всегда относятся к ним так деликатно?
— Я в этом был уверен! — заметил генерал Ибаньес. — Я угадал это с первой же минуты!
— Боже мой, да ничего не может быть проще… Благодаря предательству Красного Кедра ваше положение сделалось прямо-таки невозможным, и я решил дать вам время устроить дела и для этого устранить на несколько дней препятствия, мешавшие исполнению ваших планов, и, как мне кажется, дело удалось вполне.
— Лучше ничего и придумать было нельзя! — вскричал генерал.
— О! — проговорил дон Мигель тоном упрека. — Зачем не сказали вы мне этого раньше?
— По очень простой причине, мой друг. Мне не хотелось, чтобы вы знали об этом и чтобы ваша совесть была чиста в этом деле.
— Но…
— Дайте же мне кончить… Если бы я раньше сообщил вам свой план, вы, наверное, воспротивились бы этому. Вы человек рыцарски честный, дон Мигель, и ни за что не согласились бы на это.
— Друг мой…
— Отвечайте мне сначала, что бы вы сделали, если бы я объяснил вам задуманный мною план?
— Но…
— Отвечайте откровенно, без уверток.
— Ну, я отказался бы.
— Я в этом был уверен. А почему вы отказались бы7 Потому что вы никогда не согласились бы нарушить священные обязанности гостеприимства и выдать врагов, которые гостили у вас в доме, хотя вы и знаете наверное, что люди эти, уезжая от вас, сочли бы своей обязанностью схватить вас. Мало того, даже сидя радом с вами, обедая за вашим столом, они следили за всеми вашими движениями… Разве это не так?
— Да, вы правы, но, тем не менее, я ни за что не позволил бы совершить в моем присутствии такую ужасную измену.
— Ага! Вы теперь и сами понимаете, что я поступил умно, не сказав вам ничего… Ваша честь не страдает, ваша совесть спокойна, и в то же время я самым простым способом избавил вас на несколько дней от ваших врагов.
— Это правда, однако…
— Что? Или вы, может быть, находите, что пленники имеют основание жаловаться на то, как с ними обошлись индейцы?
— Нисколько. Напротив, команчи, а в особенности Единорог, обращались с ними прекрасно.
— Тогда, значит, все к лучшему, и вы можете только радоваться этому неожиданному успеху моей затеи… Теперь вам остается только как можно скорее воспользоваться счастливой удачей.
— Я и сам думаю это сделать.
— Надо действовать сейчас.
— Тем лучше, все готово. Наши союзники предупреждены, и они ждут только сигнала от нас.
— Сигнал надо дать немедленно.
— Сначала я провожу только мою дочь до асиенды, потом вместе с моими друзьями пойду в Пасо, а генерал Ибаньес во главе второго отряда займет Санта-Фе.