Искатель. 1963. Выпуск №5
Шрифт:
Выхватив из рук парня газету, Руис протянул ее Хезусу.
— Видишь?
Хезус глядел в стол.
— «В Мадриде и Валенсии началась очистка стен от коммунистических плакатов. Необходимо впредь запретить, чтобы стены загрязняли вновь. Крики со стен — это демагогия», — опять читал парень.
— Мучас грациес, — поблагодарил Педро. — Какие газеты у вас еще есть?
— Хватит этих, — сказал парень. — Нас тоже не устраивает коммунистическое кредо!
— Слышите? Это говорит наш комиссар! — Руис откинулся на спинку стула.
— Комиссар? —
А Педро удивился, глядя на своего командира батальона. Он не ожидал, что Хезуса так взволнует это сообщение. Комбат никогда не придавал значения партийной принадлежности, считая, что это излишняя роскошь для военного.
— Он читает, как из пулемета сыплет. У нас в батальоне никто так не может. Он был студентом. Понимаете?
— Давно он у вас? — спросил Педро.
— Нет. Прежний комиссар у нас был коммунист. Нам он нравился. Но его отозвали. Обвинили в пр… Эй, комиссар, как это называется?
— Прозелитизм! [4]
— В этом самом. А теперь вот этот все хочет перевести бойцов в другую веру. Только у него все непонятно. А у нашего комиссара все было ясно: земля — крестьянам, фабрики — рабочим.
— Если ты понимал комиссара-коммуниста, — начал Педро, — то почему же не хочешь понять — надо выделить взвод? Ведь это нужно для общего дела!
— Послушай, русо! Не наступай мне на ногу, которую раздавили. Я социалист. Я пришел к анархистам, чтобы договориться о действиях вместе. Они мне сказали, чтобы я жрал дерьмо старого мула! А они едут отдыхать! Они устали!
4
Прозелитизм — желание руководителей какого-либо движения приобрести как можно больше сторонников.
— Забудь личные обиды. Дело идет об Испании. — Педро показалось, что он нашел верный ход.
— Они тоже испанцы. — Руис выпил стакан вина.
«Ом накачивается с такой скоростью, что скоро с ним станет совсем невозможно говорить», — подумал советник.
— Хватит демагогии! — сказал парень.
— Ты кретин, — не сдержался Хезус.
Руис выпил стакан вина, достал из кобуры пистолет и положил на стол перед собой.
— Молчание и повиновение, комиссар! Это танкисты. Они рр-а… раздавят тебя. Они железные хрр… храбрецы! Испанцы все прощают за храбрость!
Руис был уже слишком пьян.
— Русские продали всемирную революцию! — закричал парень. — Они не хотят освобождать мировой пролетариат От ига капитала! Они продались буржуазии!
Педро поднялся.
— В Испании будет тот строй, которого захотят испанцы. Так пишет газета, которую вы не читаете солдатам. — И про себя договорил: «Троцкист проклятый! Мразь! Что-то я не видел тебя среди наступавших бойцов. Неужели слушают этого проходимца? А ведь кто-то слушает!»
— Коммунисты не хотят делать революцию в Испании! — вскипел парень.
— А что за газета, капитан русо, про которую вы говорите? —
Педро заметил, что за столиками стало тихо.
— «Мундо обреро».
— Нам ее давно не читали.
Руис будто протрезвел на мгновенье и потянулся к графину с вином.
Хезус остановил его руку.
— Послушайте, Руис! Пришлите взвод к мосту. Русский капитан прав.
— К черту всех! Я не стану помогать анархистам. Пусть они жрут дерьмо старого мула!
Зрители на площади вдруг захлопали в ладоши и закричали.
Фернандо стоял у костра. Он только что закончил танец, которого так и не увидел Педро.
Руис обернулся к площади и стал кричать и хлопать вместе со всеми.
Советник и командир спустились с террасы. Педро заметил, что стены поднимавшихся по склону домов стали белыми, будто днем. А тени между ними черно зияли. Советник поднял глаза и увидел очень маленькую луну, удивительно яркую.
— Пошлем танки к кладбищу, — сказал Хезус.
— Это бессмысленно. Ночью они слепы, как новорожденные котята. Лучше отроем эскарпы и поставим в них машины. У нас не хватает артиллерии. Они будут вместо батареи. А потом пустим их в ход.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Под ним дрогнула земля. Педро приподнялся, чувствуя, как гудит голова. Они легли только на рассвете: ставили танки в эскарпы.
У опушки оливковой рощи возникла клубящаяся темная крона. Она росла, поднималась, становилась светлой и зарозовела в лучах восхода.
Снова дрогнула земля. Яркий, пронизанный внутренним огнем кустик мгновенно вырос около рощи. Резкий хлопок заложил уши.
«Воскресенье! У франкистов тоже советники, знающие толк в военном деле, — подумал Педро. — Только они, очевидно, забыли предупредить артиллеристов, что утром воздух плотный и следует брать прицел чуть выше, иначе недолет. Но это легко поправить. Сами артиллеристы догадаются. Точно…»
От следующего взрыва вверх взлетело молодое деревцо.
Оно медленно перевернулось в воздухе и упало в разросшийся дым.
— Вот тебе, Хезус, и воскресенье, — сказал Педро ставшему рядом с ним комбату.
— Дураки, — процедил Хезус.
Они стояли у машин в эскарпах. Отсюда было отлично видно, как бесновался в роще огненный смерч.
— Это они о нас так думают, — ответил Педро. — Решили, что мы глупее их. Вот и налет. Есть тактическое правило: считай, что противник сделает то же, что ты, а может быть, и лучше.
— Хорошее правило. А кто его выдумал?
— Наполеон.
— Сто тридцать лет назад здесь, в Испании, он не показал себя таким умным.
— То была скорее политическая, а не военная ошибка, — улыбнулся Педро. — Наполеон недооценил значение парода в войне.
— Да, — протянул Хезус грустно. — Если бы у нас была возможность поучиться военному делу по-настоящему… Странно все-таки, почему франкисты воюют в воскресенье. На нашем фронте этого еще не бывало.
— У них стали активнее немецкие советники.