Искатель. 1971. Выпуск №1
Шрифт:
У ног Женьки лежала связка аккуратно нарезанных нерпичьих ремней. Время от времени Женька брал из связки один и подзывал к себе какую-нибудь собаку. Виляя хвостом, собака выбиралась из угла и подходила к Женьке. Пока он примерял собаке ремень, та стояла не шелохнувшись, позволяя как вздумается вертеть себя. Уяснив, что надо, Женька отсылал собаку на место. Потом сшивал ремень. Получался алык — лямка, которую надевают собаке на шею. Алыки часто рвались, и Женька заготавливал их впрок. Работа напоминала хорошо налаженный фабричный конвейер.
Не отрываясь от дела, Женька попросил:
— Посмотри
Кирилл подошел к печке и сдвинул тяжелую деревянную крышку с котла. Облако пара поднялось над печкой и стало расползаться по всей каюрне. В нем скрылись и Женька и собаки. В котле чавкало и клокотало, словно там находился грязевой источник. Когда пар немного рассеялся, Кирилл разглядел кашу — неопределенного цвета пузырящуюся массу с кусками крупно нарезанного мяса.
— Ну как?
— А черт ее знает, — сказал Кирилл. — Пузыри одни.
— Да ты попробуй. Возьми щепотку сверху и пожуй.
Кирилл подозрительно покосился на Женьку: он иногда не понимал, серьезно тот говорит или нет. Потом все же пожевал.
— Сыровата, — сказал он. — Попреть бы еще.
— Ничего, — сказал Женька. — В животе допреет.
Он отложил упряжь и вытащил на середину каюрни огромное корыто, выдолбленное из дерева, — колоду. Если бы колоде приделать нос, в ней, наверное, можно было бы плавать, как в челноке.
Собаки зашевелились в своих углах.
Женька взял черпак и стал наполнять кашей колоду. От каши вовсю валил пар.
Откуда-то вылез суетливый, юркий щенок и, не раздумывая, сунулся прямо к колоде. Женька перехватил нахала, отодвинув его ногой. Но щенок, видно, решил во что бы то ни стало снять пробу. Он обежал колоду с другой стороны и ткнулся носом в кашу, но сразу же, взвыв, отскочил.
— Вот дурак, — сказал Женька. — Допрыгаешься, сваришь пятачок.
Щенок не понимал, за что с ним обошлись так сурово. Наверное, он думал, что эту шутку подстроил ему Женька, и с обидой глядел на него.
Собаки со всех сторон окружили колоду. Они принюхивались к исходившему от нее запаху и, как гурманы, закрывали глаза.
Женька довольно оглядел их.
— А что, — сказал он, — продать бы этих братьев меньших — хватило бы на «Запорожец». Считай: каждый брат по госцене сто двадцать тянет. Три десятка особей у нас наберется. А? Махнули бы куда-нибудь. К Понту Эвксинскому, например. Дельфины, водичка теплая. Четвертый год не купаюсь. Плавать, наверное, разучился. Кинь в воду — утону. Куда, балбес?! — закричал он на щенка, позабывшего свой конфуз и опять потянувшегося к каше.
Окрик подействовал: щенок отпрянул от колоды и угодил из огня да в полымя — прямо под ноги хмурому Ытхану, который уже давно с неудовольствием следил за наглыми выходками несовершеннолетнего ухаря. Последовала немедленная
Женька засмеялся.
— Что, съел? С Ытханом, брат, не со мной. Ытхан — человек!
Словно в подтверждение, Ытхан вдруг раскрыл красную влажную пасть и громко чихнул. Видимо, щенок принял это на свой счет, потому что он окончательно перетрусил и заскулил.
— А где его мать? — спросил Кирилл.
— Ха! — сказал Женька. — Ты думаешь, если этот юноша не вышел ростом — значит он сосунок? Ему уже полгода. Летом подкормлю как следует — и в нарты. А потом матерей мы не держим. У нас как в Спарте. В упряжке одни мужчины. В прошлом году я попробовал было взять одну симпатичную дамочку, но ты бы видел, что здесь творилось! Эти паиньки дрались насмерть. Даже Ытхан ничего не мог поделать. Вот перейдем на летние квартиры — тогда пожалуйста! Только летом этот свинтус уже не узнает свою маму.
Женька запустил в кашу руку.
— То, что надо, — сказал он и отошел от колоды.
Собаки без промедления набросились на еду. Они жадно хватали куски и, почти не жуя, проглатывали их, ворча и озираясь по сторонам. Смирные за минуту до этого псы на глазах превращались в диких зверей. Их животы раздувались как резиновые, но они продолжали с прежней жадностью поглощать мясо и кашу. Один Ытхан ел в свое удовольствие, брезгливо отодвигая от себя непонравившиеся куски.
— Пес — цены нет, — сказал Женька, наблюдавший за своим любимцем. — Всем взял: и умом, и статью. Ты посмотри на него. Зверище! Поеду на материк — заберу с собой.
— Отдайте богу богово — так я понимаю?
— Тут особый случай. Ытхан не числится в реестре. Поди сюда, Ытхан! — позвал Женька. Он раздвинул густую собачью шерсть.
Почти посредине Ытхановой груди Кирилл увидел вмятину величиной с доброе яйцо.
— А это? — Женька повернул собаку боком. Точно такая же вмятина виднелась у нее позади правой лопатки.
— Где это его так угораздило? — поинтересовался Кирилл.
— Нашелся один умник. Ытхан у него балык спер. Так он его на цепь — и к стенке. Я как раз мимо ехал. Слышу: бах! — и рев прямо медвежий. У меня даже мурашки по спине пошли. Ну я и завернул. А тот уже еще раз прицеливается. В общем, чего говорить, пятерку он у меня все-таки вытащил. «Что я, рыжий, — говорит, — собаку задарма отдавать?» А Ытхану крупно повезло: если бы тот в него дробью — пиши пропало. А он по дурости жаканом. Наверное, соображал перед этим, как лучше.
Женька потрепал Ытхана по загривку. Пес лизнул руку хозяина и, упершись лобастой головой Женьке в колени, стал полегоньку толкать его.
— Играет, — сказал Женька. — Здоровый, а играть любит. Ну ладно, Ытхан, хватит. Иди доедай.
Женька подложил в колоду каши. Потом вытер руки и снова уселся на шкуры.
— Кстати, помнишь наш разговор? Когда на маяк ездили? Ты тогда спрашивал, почему я так назвал Ытхана?
— Но ты же не ответил.
— Да как-то неловко было выкладываться. Подумал: скажу, а ты ржать начнешь. Ты еще был темной лошадкой.