Искатель. 1971. Выпуск №6
Шрифт:
Но стоило дядюшке Джорджу попасть в камеру, немного очухаться и разобраться, что к чему, как он тут же схватил стул и принялся дубасить в решетчатую дверь, крича, что эти подонки опять все подстроили, наплевав на его законные конституционные права свободного и добропорядочного гражданина.
— Вы обязаны дать мне позвонить! — что есть мочи вопил дядюшка Джордж. — Вы еще пожалеете, когда я выйду на свободу и подам на всех вас в суд за неправильный арест.
Он настолько всем надоел своим криком, что они открыли камеру и разрешили подойти к телефону.
Конечно же, как и всегда, этот звонок был ко мне.
— Кто это еще там? — Элси проснулась и теперь сидела в кровати.
— Твой дядюшка Джордж, — сказал я.
— Я так и знала! — воскликнула жена. — Тетушка Мирта уехала в Калифорнию навестить родственников. Вот он на свободе-то и вытворяет.
— Ладно, что там приключилось на этот раз? — спросил я дядюшку.
— Почему ты говоришь со мной таким тоном, Джон? — обижено ответил тот. — Я тебе звоню всего раз или два в году. Какой смысл иметь в семье адвоката, если…
— Может быть, ты все-таки перейдешь к делу, — прервал я. — Что случилось?
— На этот раз они у меня попляшут. С правами они попались, как миленькие. Будь спокоен, на этот раз тебе будет уплачено сполна. Все, что с них присудят, разделим пополам. Я ничего не сделал. Я просто шел по улице, когда появился этот подонок и потащил меня в каталажку. Я не шатался и не пел. Я не нарушал порядок. Послушай, Джон, разве человек не имеет права ходить по улицам, хотя бы и в полночь…
— Я сейчас приеду, — вновь перебил я его.
— Долго там не торчи, — заметила Элси. — У тебя завтра в суде трудный день.
— Ты что, смеешься? — Я не сдержался. — Раз появился дядюшка Джордж, считай, что день потерян.
Когда я подъехал к полицейскому участку, они уже все меня ждали. Дядюшка Джордж сидел за столом, на котором стояло ведро с алмазами и лежало отобранное у него добро. К ножке стола была прислонена картина. Шериф тоже уже был в участке.
— О'кэй, — сказал я, — перейдем к делу. В чем вы его обвиняете?
— Пока это нам не требуется. — Шериф был здорово обозлен.
— Вот что, Чет, — сказал я, — не пройдет и нескольких часов, как тебе потребуется официальное обвинение, да еще как. Так что тебе есть смысл начать думать над этим ужо сейчас.
— Я предпочитаю подождать и посмотреть, что скажет Чарли.
Он имел в виду прокурора Чарли Невинза.
— Ладно, раз нет обвинения, то каковы хотя бы обстоятельства ареста?
— Этот Джорд тащил ведро алмазов. А теперь ты мне ответь, где он его добыл?
— Возможно, это вовсе не алмазы, — предположил я.
— Утром, когда Гарри откроет свою лавочку, мы пригласим его посмотреть.
Гарри Джонсон был ювелиром, который держал магазинчик на другой стороне площади.
Я подошел к столу и взял несколько камней. Хотя я и не ювелир, мне они показались настоящими алмазами. Они были отшлифованы, и их грани так и горели, когда на них падал свет. Некоторые были с кулак величиной.
— Даже если это алмазы, при чем здесь арест? Я что-то не слышал о законе, который бы запрещал человеку носить алмазы в ведре.
— Вот, вот, выложи-ка им, Джон! — обрадовался дядюшка Джордж.
— Помолчи, — сказал я ему, — и вообще не суйся не в свое дело, раз я им занялся.
— До ведь у Джорджа отродясь не водилось никаких алмазов, — не сдавался шериф. — Должно быть, они краденые.
— Вы обвиняете его в краже? — спросил я.
— Ну не то чтобы вот так сразу, — шериф держался не слишком уверенно. — У меня пока нет доказательств.
— А потом еще эта картина, — вставил Элвин Сондерс. — Сдается мне, весьма ценная. Похоже, кого-то из старых мастеров.
— Меня удивляет одна вещь, — заявил им я. — Не скажете ли, где у нас в Уиллоу-Гроув можно было бы украсть картину старого мастера пли ведро алмазов?
Тут они, конечно, притихли. В пашем Уиллоу-Гроув единственно у кого можно найти порядочную картину, так это у банкира Амоса Стивинза, который привез одну, когда ездил в Чикаго. Хотя с его познаниями в искусстве, вероятно, что ему всучили подделку.
— И все-таки ты согласишься, что тут что-то не то, — вздохнул шериф.
— Возможно, — заметил я, — но я сомневаюсь, что этого достаточно, чтобы держать человека в тюрьме.
— Дело даже не столько в картине или алмазах, — шериф был явно озабочен, — сколько в остальном добре. Из-за него-то мне и кажется, что дело нечисто. Взгляни-ка сам.
Он взял со стола какую-то штуковину и протянул ее мне.
— Осторожнее, — предупредил он, — один конец у нее очень горячий.
Вещица была около фута длиной и по форме напоминала песочные часы из прозрачного пластика. Узенькая в центре, она расширялась к полым концам. В середину был вставлен небольшой, по-видимому, металлический прут. Один его конец мерцал, как раскаленное железо, и когда я поднес ладонь к открытой полости, то почувствовал дуновение горячего воздуха. Другой конец был белым, и его покрывали какие-то кристаллы. Я осторожно — повернул непонятное приспособление, чтобы осмотреть его.
— Смотри не вздумай дотронуться, — предупредил шериф. — Палец примерзнет. Видишь, на нем лед.
Я осторожно положил вещицу на стол.
— Как ты думаешь, что это такое? — спросил шериф.
— Откуда мне знать. — Я действительно не имел ни малейшего представления.
В школе физика никогда не была в числе моих любимых предметов, к тому же я давно забыл даже то немногое, что когда-то учил. И все же я готов был дать голову на отсечение, что лежавшая на столе штуковина не могла существовать в природе. Но тем не менее она была перед нами: один конец раскален черт знает до какой температуры, другой — холоднее льда.