Искатель. 1979. Выпуск №2
Шрифт:
— Полиция сама спрашивает и никаких справок не дает.
— Не притворяйтесь, — сказала Ковалова. — Господин Маффи утаил эту встречу. Не хочет ли он кого-то покрыть?
— Он сам служит в криминальной полиции!
— Тем хуже, — констатировала Ковалова. — Возможно, он видел убийцу, повесившего Фридемана. Возможно, он даже знаком с планом убийцы. Вы полагаете, что он пришел к вам ради вас самой? А не остался ли он у вас, чтобы непосредственно проконтролировать исполнение задуманного преступления?
— Вы с ума сошли! — вскрикнула Эвелин. — Он же спал!
— Спит человек или нет, на этот счет можно заблуждаться, — сказала Ковалова.
— Тогда почему вы не сообщили о своих наблюдениях полиции? — спросила Эвелин сдавленным голосом.
— Полиции? Я должна пойти в полицию, которая сама в этом замешана?
На какое-то время обе умолкли.
— Что вы намерены делать? — с большим трудом спросила девушка.
— Правда даст о себе знать, — таинственно произнесла Ковалова — Но поскольку вашей вины здесь нет, то я и хотела вам посоветовать: уезжайте куда-нибудь, где вас не смогут найти в ближайшее время. Мне кажется, вам угрожает опасность…
У Эвелин кружилась голова, когда она шла домой. Неужели Эдгар замешан в деле Фридемана? Должно быть, его принудили и шантажировали. Как же ему помочь?
В возбужденном состоянии она прошла мимо дверей своего дома. А когда вернулась назад, то увидела идущую навстречу Карин Фридеман. Карин выглядела спокойной. Посещение семьи Шельбаума сказалось на ней благотворно, и теперь она смотрела на мир не так уж безутешно.
— Привет, — сказала она. — Почему не здороваешься?
— Я просто задумалась, — ответила Эвелин с жалкой улыбкой. Внезапно слезы хлынули из ее глаз, и она побежала к дому.
«Этим надо немедленно заняться», — сказал себе обер-комиссар Шельбаум, получив депешу. Он подошел к телефону и вызвал машину. Набрав другой номер, он убедился, что его поездка не будет напрасной.
Когда вернулся в комнату, Карин Фридеман прощалась с его женой.
— У меня оказались дела в ваших краях, Карин, — сказал он. — Если вы собираетесь домой, я готов подвезти вас на машине.
— Мне действительно надо уже уходить, — сказала Карин. — Со вчерашнего обеда я не была дома. Благодарю вас за гостеприимство.
Она прижалась к щеке фрау Шельбаум.
— Вы были так добры ко мне.
— Приходите еще, — растроганно сказала Софи.
— Что вы теперь думаете делать? — спросил обер-комиссар.
— Подыщу работу, — твердо произнесла Карин. — Сегодня после обеда разошлю письма.
Обер-комиссар озабоченно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Когда машина остановилась вблизи виллы Фридемана, Шельбаум подал девушке руку на прощание.
— Желаю счастья, — сказал он серьезно. — Не забывайте, что мы всегда с вами.
Затем он сказал шоферу отвезти его на противоположный берег Старого Дуная.
Фазольд сжигал в саду старые листья. Он нехотя оставил железные грабли и тупо посмотрел на обер-комиссара. Шельбаум обошел костер и подошел к художнику.
— Понравится ли дым соседям? — спросил он.
— До сих пор никто не жаловался, — хмуро произнес Фазольд. — Вы из-за этого позвонили мне?
Обер-комиссару показалось, будто Фазольд за агрессивностью стремился скрыть тревогу.
— У вас странные представления о задачах криминальной полиции, — ответил он укоризненно. — Не могли бы мы где то расположиться и спокойно побеседовать?
Художник указал на скамеечку возле дома. Сам он не сел. Вынув из одного кармана своих поношенных вельветовых брюк табакерку, из другого — трубку, он начал набивать ее табаком.
— Что вы хотите от меня? — спросил он.
— Дальнейших сведений о господине Фридемане, — ответил Шельбаум.
Трубка, казалось, трудно раскуривалась. Фазольд сделал две сильные затяжки, прежде чем ответил.
— Я сказал вам все.
— Возможно, и нет, — осторожно заметил Шельбаум. — Не могло быть так, что господин Фридеман вовсе не Фридеман, а Зандрак или Зондрак? Господин Фридеман под этим именем делал интересные пометки в блокноте.
— В одном блокноте?
— Или в нескольких, — ответил Шельбаум. — Вы не видели у него ничего подобного?
— Нет, никогда, — сказал Фазольд. — Вы не ошибаетесь?
— Думаю, едва ли. Отдельные листочки из этого блокнота или этих блокнотов находятся у нас. Один листок был послан старшему прокурору, один — господину Ланцендорфу, два — фрау Коваловой, один — мне. Если так пойдет и дальше, то мы вскоре соберем весь блокнот. Как вы думаете, кто заинтересован в том, чтобы посылать эти листочки?
Художник вынул носовой платок, вытер им лоб и вместо него сунул в карман трубку. Торопливо исправив ошибку, он ответил:
— Блокнот или еще что-то может быть и фальшивкой.
— Почему?
— Фридеман всегда был Фридеманом и никогда Зандраком или Зондраком, — сказал Фазольд. — Я знал его.
— Не совсем, — сказал обер-комиссар. — Иначе вы бы знали, что он убил фрейлейн Лоренци и пенсионера Лебермозера.
Шельбаум пристально посмотрел на Фазольда.
— Имеется обоснованное подозрение, — продолжал он, — что Фридеман не был заключенным концлагеря. На его руке мы обнаружили шрам. Можно предполагать, что там удалена татуировка, которую носили эсэсовцы. Сегодня я получил листочек из этого загадочного блокнота. На нем отмечена дружеская встреча с бывшими офицерами СС. Говорит вам такое знакомство о чем-нибудь?