Искатель. 1979. Выпуск №3
Шрифт:
что вас обманывают, заверяя, что с Искры не спускали глаз
ни на минуту? Каждый ее шаг известен, и я могу хоть сей
час пригласить сюда Гешева. Да, да, пригласить и сунуть но
сом в дерьмо! Не знаю пока, как она там его обошла, но что
обошла — это точно. Гешев по ее милости сидит сейчас в вы
гребной
сти! — Искру из подвала не выручит и господь бог!.. Разве
что вы поможете ей? Слышите: ее жизнь в ваших руках. Я не
шучу.
Да, Искра окончательно провалилась, и будь он проклят, этот Петков, подловивший ее! А я-то., я-то хорош! Радовался, прочитав объявление... Выходит, седоусый уцелел, и я был кругом не прав, подозревая Искру в двойной игре... Что будет с ней?
— Пятнадцать минут, — лениво говорит Петков и поправ
ляет манжет. — У вас осталось пять. Я передумал, Багрянов.
Вас больше и пальцем не тронут. Сейчас придут Марко и Би
сер, и мы отправимся в подвал. Там вас привяжут хорошень
ко, а Марко возьмется за девочку. Все, что стоило бы проде
лать с вами, он проделает с ней... Вы согласны, Багрянов?
Язык у меня распух и еле ворочается.
— Нич...о...ест...о!
Петков вцепляется пальцами в спинку стула. Косточки на руке белеют, а голос все так же тих.
— Ничтожество, сказали вы? О нет! Я полицейский и мое
му царю слуга. А ты — мразь!.. Марко! Боншдар! Бисер!
Трое вошли, а мне не страшно. Совершенно не страшно. Будь что будет. Я единственный, кто знает Багрянова до конца. До самого сокровенного. Рубеж перейден еще в самом начале, и теперь Петков ничего не получит... Ты уж прости меня, Искра...
Марко тащит меня, почти волочет за конец веревки, привязанной к скрученным за спиной рукам. Петков идет впереди, чуть отступясь — Божидар.
— Гы! — говорит Бисер и награждает меня таким пинком,
что я лечу головой вперед; Божидар еле успевает прервать
мой полет.
Новый пинок, и ноги мои цепляются за порожек, скользят по
109
ступенькам; плечо, которым я защищаю голову от соприкосновения с камнем, уже не плечо — мышцы без кожи, сплошной кровоподтек.
Петков отодвигает засов и распахивает дверь. Марко коротким толчком вбрасывает меня в комнату, а Бисер и Божидар держат за локти, мешая упасть.
— Смотри!.. Тебе говорят, сволочь!
фары, пусть видит!
Ручища Марко раздирает мне веки. Пальцы давят сильнее и сильнее, впиваясь в углы глазниц у висков.
— Ну как она вам, Багрянов? Нравится?
Комок окровавленного тряпья в углу — это Искра?! Ноги мои подгибаются, но я не могу отвести глаз от красных полос на плечах и груди девушки. Бурая маска заменяет ей лицо. Из коричневой впадины в маске несется крик — жалкий, бессильный.
— Бисер, успокой ее, *— говорит Петков.
Я скольжу, обвисаю в руках Божидара и не успеваю подставить ножку Бисеру, ринувшемуся выполнять приказ. Петков подходит ко мне, загораживая Искру.
— Тебе не жаль ее, Багрянов?
Что-то сломалось во мне. Я перестал быть тем, кем был. Страха пет, но и воли нет. Петков прав: чужая боль — не для меня... Я — слабый человек... Дрянь я, ничтожество... Но иначе не могу...
— Не надо, — говорю я. — Не надо ее трогать.
Петков двумя пальцами берет меня за подбородок.
А взамен? Искра — женщина не дешевая!
Да... — говорю я.
Что — да? Я правильно понял; вы даете все?
Да...
Ладно, пошли, Бисер! Останешься здесь и вызовешь к ней
Фотия. Пошли, Багрянов.
Ничего не соображая, я ковыляю из подвала на второй этаж. Куда-то вхожу, на что-то сажусь. Пью. Воду или виноЗ? Все туманится, пляшет перед глазами, и только коричневая маска не желает пропадать.
— Начинайте, Багрянов, — говорит Петков.
— Да... — говорю я. — Сейчас...
Каждый слог дается мне с трудом.
Адресат? — спрашивает Петков. — Кому адресовано
– объявление?
Нельзя... не при них...
Мои люди мешают? Хотите, чтобы вышли?
Все равно. Какое мне дело? Выйдут — не выйдут. Нет, пусть выйдут. Это же важно. Разве нет?.. Сейчас скажу — и все кончится. Больше не будут бить...
— Багрянов! Вы слышите меня?.. Мы одни. Говорите же.
Кто адресат?
Я открываю рот.
— Лул...чев... Это Лулчев... Да...
Человек слаб, а я человек...
110
15
Допрос идет уже третий час, и ровно столько же я жарюсь под палящим лучом переносной ривальты. Ослепленный, почти испеченный заживо, я все-таки не теряю сознания, и Петков, сидящий в прохладной тени, не торопясь вытягивает из меня имена, подробности, факты.
Сколько я еще выдержу? Час? Два?.. Бесконечность...
— Итак, — говорит Петков и поправляет ривальту. — С Лул-
чевым мы разобрались. С объявлением тоже. Очередь за ран
деву — кто и когда придет?