Искатель. 1987. Выпуск №5
Шрифт:
Когда мы встречались с Ариком, нам приходила на память одна и та же сценка из давнего прошлого. Мы вспоминали наше авиационное училище, которое хоть и поманило небом, но не связало кровным родством… Я слышу откуда-то издалека свою фамилию, произнесенную скрипучим голосов. В бок упирается острый локоть Арика. Сделав над собою усилие, возвращаюсь из сладкой дремы в горькую реальность. Веки жжет от недосыпа, на щеке — рубец от кулака, подложенного под голову. Поднимаюсь и обалдело гляжу в ту сторону, где сидит подполковник Лящук, он же Громобой.
— Милости прошу, — притворно ласково изрекает Громобой.
Два наряда вне очереди мне
«К ответу готов» — так требовалось докладывать по уставу. На самом же деле я ничегошеньки не знал. Вернувшись из караула, полчаса долбил морзянку, на самоподготовке зубрил теорию полета, матчасть, навигацию, аэродинамику, оставляя на потом метеорологию — науку путаную, трудно поддающуюся заучиванию и вообще, по нашему разумению, бесполезную.
Другого мнения придерживался подполковник Лящук, терзавший нас премудростью атмосферных фронтов и циклонов, турбулентных потоков, туманов и гроз, типами облаков в небесах.
Нахмурив совиные брови, Громовой роется в памяти, ищет вопрос позаковыристей. Нашел! Глаза искрят радостью.
— Что такое состояние окклюзии?
Я тупо смотрю на него.
За передним столом ерзает отличник Калистый, выказывает готовность отвечать. Но остальные смотрят на меня с состраданием, радуясь в то же время, что сегодня не они, а я попал под колпак Громобоя. Подсказывать никто не решается — у подполковника уши, словно локаторы, нацелены на класс. Лишь Арик с уютного последнего ряда пытается подсказать знаками, клацает зубами, волнообразно планирует рукой.
— Это когда холодный воздух падает на теплую землю… Нет! Теплый на холодную…
Громобой видит невразумительные потуги Арика, но кивает Калистому. Тот вскакивает и на едином выдохе отбивает с частотой скорострельного пулемета ШКАС:
— Окклюзия циклона — вытеснение теплого воздуха в высокие слои атмосферы холодным воздухом. Сопровождается образованием слоисто-кучевых, кучево-дождевых, высокослоистых и перистых облаков. Грозит туманами, моросью, болтанкой, грозами, обледенением!
Удовлетворенно кивнув, Лящук старательно выводит в журнале Калисгому пятерку, мне — двойку, Арику — тоже двойку:
— Доложите старшине о соответствующем количестве баллов.
Арик сунулся было: «Мне-то за что?!» Но вовремя умолк. Громовой, рассвирепев, может поставить и единицу. О ней пришлось бы докладывать самому командиру эскадрильи майору Золотарю, а тот был скор на расправу. Лучше уж порадовать старшину. Ему теперь на надо ломать голову, Кого назначать в наряд. Контрольно-пропускной пункт нам не доверят, в карауле были только что, прямая дорога — на кухню. Там станем рубить прелые осиновые чурки, выковыривать глазки из картошки после машинной чистки, чистить котлы величиной с царь-колокол…
Следующий урок метеорологии через три дня. Успеем оклематься.
Мы ненавидели метеорологию так, как можно ненавидеть кровного врага. Переводили нас с курса на курс лишь благодаря тому, что мы успевали по другим предметам, и начальнику УЛО, [8] очевидно, приходилось уговаривать Громобоя ставить нам переходную тройку.
Закончив училище и попав в полк, который перегонял машины с заводов в строевые части, метеорологией мы стали заниматься меньше. Общение с синоптиками ограничивалось теми минутами, когда они знакомили нас с метеоусловиями по маршруту или когда мы в полете докладывали о наблюдаемой погоде. А после посадки давали им на подпись полетный лист.
8
Учебно-летный отряд.
Иногда непогода загоняла нас на запасной аэродромчик. Перечитав подшивки старых газет, обалдев от скуки, мы принимались костерить на чем свет стоит опостылевшую непогоду, а заодно и синоптиков, словно они были виноваты в неожиданно свалившемся циклоне. Особенно усердствовал в этом Арик. Не знал, не гадал он, что судьба с мстительной памятливостью сделает его аэрологом.
В авиации долго служить не пришлось. Однажды перед нами встал выбор: переучиваться на новую технику или уйти в запас и на гражданке, пока не поздно, осваивать другую специальность. Мы предпочли второе. Артур закончил географический факультет университета, позимовал в Антарктике и Арктике, потом стал работать в обсерватории и так увлекся своей работой, что, когда в поле его зрения оказалась моя грешная персона, он счел своим долгом обратить меня в свою веру. В один из дней Артур попросил срочно приехать к нему на работу.
— Ты помнишь, как мы презирали метеорологию?! — с пафосом воскликнул он, едва поздоровавшись. — Это не просто наука, это поэма, симфония, мудрость тысячелетий!
Арик метнулся к шкафу, выхватил огромный фолиант, вознес его над головой, будто собирался швырнуть им в меня, неуча.
— Прочти и подумай! — Очки слетели с его острого носа на пол.
— Весьма тронут твоим вниманием, но моя дела не настолько плохи, чтобы я брался за метеорологию, — сказал я, напыжившись.
— Ты будешь читать, — зловеще произнес Арик. В его тоне было столько уверенности, что я задумался. На гражданке, кажется, я уже перебрал все специальности и ни на одной не мог остановиться. Любопытно, что предложит мне Арик?
— Что ты от меня хочешь? — спросил я напрямик.
Несколько секунд Артур беззвучно шевелил губами и вдруг вскричал:
— Да оторвись ты от своего корыта! Слушай! У нас в эллинге лежит оболочка аэростата На нем когда-то летал аэронавт Сенечка Волобуй, странное имя, не правда ли?., Я хочу вдохнуть в оболочку жизнь и полететь!
— И хочешь взять меня?
— Тебя и Сенечку, он болтается в нетях, Надо найти его. — Арик сел, положил на стол длинные руки — Но чтобы ты, мог попасть в обсерваторию, ты должен в ней работать. Вообще-то у тебя есть какая-нибудь серьезная специальность? (Литературу в расчет он не принимал.)
— А какая требуется?
Он снял телефонную трубку, набрал номер начальника отдела кадров.
В отделе кадров сказали! требуется дежурный электрик. Восемь суток дежурства в месяц и сто двадцать рублей в зубы. Электриком я тоже когда-то работал.
— Согласен? — спросил Арик.
— Только ради того, чтобы слетать.
Так я стал специалистом по светильникам, конденсаторам, выключателям и перегоревшим лампочкам. Старший электрик Зозулин отвел мне в дежурке подвала шкафчик для одежды и личного инструмента, проинструктировал по технике безопасности и включил в график дежурств Вышло, что дежурить надо в первые же сутки. Затем Зозулин провел меня к главной щитовой, куда подходила силовая линия и где электричество распределялось по корпусам, Он объяснил систему освещения в кабинетах, коридорах и конференц-зале, лазали мы и на чердак, где глухо урчали электромоторы, питавшие лифты и вентиляторы.