Искатель. 1998. Выпуск №8
Шрифт:
Настя подняла голову и поцеловала его в щёку.
— А ты ревнив не патологически?
— Нет, в пределах нормы.
— Норма — это сколько? — лукаво поинтересовалась она.
— Норма означает, что мне будет безусловно неприятно, если я застану тебя в постели с другим мужчиной. Этот вопиющий факт, наглядно свидетельствующий о твоей неверности, не оставит меня равнодушным. Но до тех пор, пока этого не случилось, у меня нет оснований предполагать, что это может иметь место. Как формулирую, а? Пошли, пошли, чаю хочется.
Алексей заварил свежий чай, и Настя с удовольствием сделала большой глоток
— Если ты ревнив в пределах нормы, то я, так и быть, скажу тебе правду. Иван — просто невероятный мужик. Умница редкостная. Улыбка — с ума сойти можно. Умеет быть вкрадчивым, обаятельным и сексуальным. И каждый раз, когда я сталкиваюсь со всем этим джентльменским набором, поданным в одной посуде, я думаю о том, что если бы в моей жизни не было тебя, я влюбилась бы в Заточного по уши и пронесла бы это светлое чувство через всю свою непутёвую жизнь.
— А я, стало быть, тебе мешаю?
— Конечно, — она рассмеялась. — Ты же за двадцать два года нашего знакомства заставил меня полюбить тебя так прочно, что никакому другому чувству к другому мужчине просто втиснуться некуда. Вся моя душа полностью занята тобой, ни одного свободного уголка не осталось. А если серьёзно, то каждый раз, когда я ловлю себя на том, что восхищаюсь Иваном, я начинаю невольно вас сравнивать и тут же понимаю, что ты всё равно лучше. Он великолепен, а ты всё-таки лучше, понимаешь? И эта мысль так меня радует, я так отчётливо начинаю понимать, какой классный у меня муж и какая я дура, что периодически забываю об этом, что меня охватывает приступ любви к тебе. И никакой это не комплекс вины, а просто бурное проявление задавленных работой эмоций. А я как формулирую?
– Замечательно. Видна моя школа. Ещё чаю налить?
— Ни в коем случае. Ты хочешь, чтобы утром я была отёчная, как с похмелья?
— Подумаешь, большое дело. Или у тебя утром ответственная встреча? — спросил Чистяков, подливая себе чай.
— Ну, может и не очень ответственная, но встреча. Надо выглядеть прилично.
— И кто счастливец?
— Какой-то воротила шоу-бизнеса. Ты в современной эстраде разбираешься?
— Не больше, чем ты. Но поскольку телевизор я всё-таки смотрю чаще, то кое о чём осведомлён.
— Певца Игоря Вильданова знаешь?
— Конечно. Он один из немногих, кого ещё можно слушать в моём возрасте. Не дрыгается, не трясёт длинными лохмами, не вопит и не бормочет себе под нос. У него хоть голос есть, в отличие от многих других, и вкус безупречный.
— Вкус? — удивилась Настя. — Это в чём же выражается?
— В репертуаре. Песни у него мелодичные, красивые, и в них, опять-таки в отличие от подавляющего большинства песен, есть нормальные человеческие слова, скомпонованные во вполне приличные рифмы. Ты собираешься его озарить светом своего сыщицкого внимания?
— Да ну ты что! — Настя всплеснула руками. — Зачем он мне? Меня интересует его администратор.
— О, наконец-то управление по организованной преступности добралось до шоу-бизнеса, — удовлетворённо заметил профессор математики, размешивая ложечкой сахар. — Вам что, заняться больше нечем? Лучше бы раскручивали тех, кто пускает в оборот бюджетные средства вместо того, чтобы этими деньгами платить зарплату шахтёрам и учителям. Настоящую опасность для государства
— Почти прав. Организованная преступность как таковая на самом деле состоит из множества отдельных действий, которыми с успехом может заниматься и уголовный розыск, и наши коллеги-экономисты, и налоговая полиция, и таможенники. Те, кто занимается борьбой с организованной преступностью, всё время вынуждены делить горшки с розыском и другими службами, потому что совершенно непонятно, кто чем должен заниматься. И мы постоянно путаемся друг у друга под ногами и только мешаем. Но это не к ночи будет сказано, Лёш, уже спать пора, а проблема сложная и разговор длинный.
— Согласен, — Чистяков залпом допил чай и поставил чашку на блюдце, — выходит, что я прав. А почему «почти»?
— Да потому, что шоу-бизнесом мы не занимаемся. Мне нужен конкретный человек, который много лет назад был вхож в одну семью, он совершенно случайно оказался администратором известного певца, а мог бы быть слесарем или военным.
Алексей, собиравшийся было уже идти в комнату, при её последних словах снова сел за стол. Он внимательно посмотрел на жену и нахмурился.
— Минуточку, я что-то не понял, что происходит. Ты меня уверяла, что ушла к Заточному, чтобы заниматься своей любимой аналитической работой и в качестве бесплатного приложения к этому удовольствию ещё и получить звание подполковника. Работа у тебя бумажная, а не оперативная. Я ничего не путаю?
— Пока ничего. А что тебя смущает?
— Так почему же ты вдруг интересуешься некоей семьёй, в которую много лет назад был вхож какой-то там музыкальный деятель?
— Ребятам помогаю, — Настя пожала плечами и улыбнулась, — самое обычное дело. У них есть труп и есть подозреваемый, но подозреваемый настолько туманный и непонятный, что хорошо бы узнать, каким он был много лет назад, и администратор Вильданова, вполне возможно, сумеет меня на эту тему просветить. Вот и всё. Чего ты испугался, Лёшик? Я тебе клянусь, не будет никакой стрельбы и вообще ни малейшего риска для жизни.
— Крутишь ты, как всегда, — проворчал Алексей. — Ладно, пошли спать, от тебя всё равно правды не добьёшься.
ГЛАВА 7
Вячеслав Олегович Зотов смотрел на Настю чуть насторожённо, но в общем доброжелательно.
— Почему вас интересуют такие давние дела? — спросил он. — Столько лет прошло…
Она улыбнулась и взяла сигарету.
— Старший Немчинов вернулся, и мы, вполне естественно, хотим знать, чего можно ожидать от него. Нормальный милицейский интерес. У него внучка, у внучки поклонник, почти жених. Этого жениха убивают, и первое, о чём думают работники милиции, это о дедушке, который однажды уже совершил убийство и отсидел за это девять лет. Разве вам это кажется странным?