Искатель. 2011. Выпуск №11
Шрифт:
— Откуда форму взяли?
— Да это брат мой, он раньше в ГАИ работал, вот форма и осталась, а машину… угнали.
— Оружие где взяли?
— Купили, у кого не скажу, хоть режьте.
— Ладно, это нас пока не очень-то интересует. Зачем тебе перстень понадобился?
Геннадий прищурился, словно раздумывая, говорить ли ему правду или соврать.
— Что молчите, срок вы себе уже намотали, — подключился к разговору Загнойко, — так что будьте откровенны.
— Ну, это давняя история. Этот перстень мне жена подарила. Она у меня бизнесвумен. Это мы в ее доме на Дачном живем и ее деньги тратим. А я так, пропащий, как она говорит. Когда ее папа умер, тесть то есть, этот перстень она подарила мне. А буковки на нем — это инициалы ее деда, с которого, как она считает, и начался их род. Его в революцию раскулачили, он богато жил, а перстенек где-то заныкал. Когда из лагерей вернулся, откопал и носил до самой смерти. А мне она его подарила, будто бы этот перстень удачу приносит. Мне не приносил, а ей фора шла.
— Похоже, что вы не очень-то любите свою жену?
— А за что ее любить, курва она. Вот я и боялся, что если она узнает, где был найден перстенек, то разведется со мной. Я ведь сразу понял, где его потерял.
— Значит, вы подтверждаете тот факт, что в ту ночь, когда убили Решетову, были вместе с ней?
— Подтверждаю, но я ее не убивал!
Я аж поперхнулся от такой наглости.
— Вот наглец, мало тебе одной бабы, так ты еще и на жену Решетова позарился. Збруева тоже была твоей любовницей?
— Почему была? Я ее до сих пор люблю. А к Решетовой порой захаживал по старой памяти. Мы же с ней и с ее мужем в одном магазине начинали. Только он сейчас вон кто, а мы с Ольгой так никем и остались.
— А убивать-то Решетову было зачем?
— Да не трогал я ее, ну, покувыркались мы с ней, и все. Когда ее любовник укатил, я это увидел, решил зайти. Моя жена в командировке, почему бы не пообщаться со старой приятельницей? Пришел, она обрадовалась, выпили. Я уже был подшофе, она тоже. Посидели немного, переспали, и я ушел.
— А сидели где?
— Да у нее в комнате на втором этаже. А что, вы перстень где-то в другом месте нашли?
— Да. В бассейне.
— Но мы с ней не купались. Зачем мне лишние разговоры, вдруг кто-то бы нас там увидел? Решетов если бы узнал, наверное, тут же меня и похоронил бы.
— Во сколько вы ушли от нее?
— Ну, не знаю, часа в два, наверное. Спать очень хотелось, а с ней я оставаться не хотел. Ну не люблю я после секса оставаться с бабой в одной постели.
— А как же с женой? Будете врать, отдадим вас Решетову.
— Честное слово, — Геннадий даже перекрестился. — Мы и с женой-то после этого спим в разных комнатах. Ну, бзик у меня такой…
— Откуда вы узнали, что перстень у меня? — Я сел напротив Бойко.
— Так я за Решетовым следил. Он фигура заметная, не перепутаешь. Я наутро узнал, что его жену нашли в бассейне мертвой. Подумал, все, конец мне. А потом оказалось, что менты считают, что она сама утонула. В доме никаких отпечатков не нашли, ни моих, ни этого, ее любовника. Все кто-то как будто специально стер. Почему она в бассейне оказалось, для меня тоже было загадкой. Утром я обнаружил и то, что перстень мой пропал. Все в своем доме облазил — нет его! Я тогда сильно пьян был и не помнил, надевал я его, когда к Решетовой шел, или нет. Дома не нашел, ну и подумал, что мой перстенек у нее в комнатке остался. Если его Решетов найдет, все равно ведь узнает, что это мой, тогда похоронит меня заживо, и наше прежнее знакомство не поможет. Следить за ним начал сразу же и увидел, как он к вам в офис приехал. Потом прислуга ихняя проговорилась, что вы перстень какой-то с буковками нашли, я сразу понял, что это мой. Захотел вернуть. Вы же его просто так не отдали бы?
— Так ты бы вразумительно сказал, что тебе было нужно, а то "где это?", "что это?", догадайся, мол, сам. Отдать бы не отдал, но хотя бы мы знали, чей он. — Я потер ушибленную голову.
— Ага, и меня бы все равно в кутузку.
— Один перстень — это еще не доказательство. Прямая улика, да.
— Вот и я говорю. Алиби-то у меня нет. Никто ведь меня у нее не видел.
— Хорошо, допустим, мы вам верим, но теперь вы себе не помогли, а только навредили, и срок вам все равно светит.
Загнойко вызвал конвой, и Геннадия увели.
— Ну что, тупик? — Полковник сел в свое кресло. Я нервничал и расхаживал по кабинету. И словно не слышал вопроса своего друга.
— Что-то долго твои орлы не звонят, нашли они Машу или нет.
— Обожди, рано еще. Сейчас попрошу чайку нам сообразить. Или лучше водки?
Я отказался и оттого и от другого.
— Не знаю, Ваня, что-то во всей этой истории не стыкуется, — сказал я. — Перстень я нашел в бассейне, Бойко говорит, что они в бассейне не были. Как же он тогда там оказался? Значит, он все-таки врет? Далее, зачем ему действительно ее убивать? Из-за того, что она стала женой Решетова? Может, это дело рук конкурентов Решетова?
— Мы отработаем эту версию, но ты знаешь, сколько у Решетова конкурентов? Боюсь, пока мы вычислим потенциального убийцу, пройдет куча времени и Решетова самого могут убрать… А по большому счету, зря ты ввязался в это дело. Деньги он тебе хотя бы заплатил?
— Заплатил, не пожадничал. Пожалуй, он действительно хочет найти убийцу. В отличие от вас.
— Ну, это ты зря. Повторная экспертиза показала, что сначала жену Решетова усыпили, а потом бросили в бассейн. Так что мы тоже не сидим, сложа руки.
Тут у Загнойко заголосил мобильник. Он достал его из пиджака и поднес к уху. Выслушав, полковник сказал:
— Ребята говорят, что Маши там нет…
Я молча выскочил из кабинета.
Я гнал так, словно боялся опоздать. Выехав из города, помчался по трассе со скоростью, намного превышающей установленную правилами. Обгоняемые машины исчезали одна за другой, а встречные недовольно сигналили, удивляясь такому идиоту, который, видимо, очень хотел попасть на тот свет. По пути мелькали названия населенных пунктов и сами населенные пункты, и до Вешаловки оставалось уже всего ничего. И тут я увидел ее. Маша брела вдоль трассы по другой стороне дороги. Я резко развернул машину и подкатил к ней. Открыл дверцу. Маша сначала испугалась, но увидев знакомый автомобиль, удивилась. Села в салон. Я обнял ее она прижалась ко мне и заплакала. Я никогда не видел ее такой, погладил по голове. Внутри у меня все переворачивалось от жалости к ней, и я принялся ее утешать.