Искатель. 2013. Выпуск №1
Шрифт:
Восемь звонков. Ему показалось, было больше. Может, потому, что в сдвоенной реальности и звуки удваивались? Мысль была не более разумной, чем мысль о том, что он был не только здесь и сейчас, но еще там и тогда.
Номер телефона отца. Странно. Может, Фанни забыла свой аппарат дома и воспользовалась отцовским? Но что за срочность в четвертом часу? Неужели с папой что-то случилось? Может, все-таки набрать номер Фанни? Почему-то Игорю казалось, что, если он позвонит Фанни, то услышит сонный голос, который вернет ему уверенность в том, что ничего страшного не произошло. А если позвонит папе на его телефон, то произойдет непоправимое.
Господи, чушь какая.
Игорь вернул звонок и услышал то, чего никак не ожидал: ясный и разумный голос, такой, каким он был когда-то и каким уже два года не был:
— Игорь! Почему не отвечаешь? Спишь, что ли? Пожалуйста, приезжай немедленно.
Голос неожиданно изменился, будто отец вспомнил страшное.
— Тами, — сказал он и повторил еще раз: — Тами.
— Папа… это ты?
Вопрос был глупым, но Игорь не мог задать другого.
— Черт возьми, а кто тебе может звонить в три ночи? — взвился отец. — Я сказал: приезжай!
— Но… я не могу.
— Что значит: не могу? Я тебе говорю…
— Понимаешь, дверь заперта, и я не могу найти ключи. Не помню куда дел.
— Вот оно что, — помолчав, сказал отец. — Тогда понятно.
— Что тебе понятно? Папа! Ты…
Он хотел сказать: как замечательно, что отец его узнал, позвонил, пусть и среди ночи, значит, у него улучшение, значит, он может пойти на поправку, если, конечно, это не временная ремиссия.
— Игорек… — Отец заговорил быстро, будто боялся, что телефонное время закончится, или закончится время его сознательного существования, или что-то еще прервет нить его рассказа. — Сын, я только что вспомнил, Тами напомнила, она знала, она все увидела, не понимаю, как ей удалось, мама, это не случайно получилось, то, что она упала и ударилась головой, она меня спасла, понимаешь, я мог выпасть из окна, четвертый этаж, представляешь, что могло быть, я был в шоке, совсем перестал соображать, все забыл напрочь, реакция организма…
«Будь у тебя другой характер, — подумал Игорь, — и реакция организма была бы иной».
— А сейчас, — торопился отец, — знаешь, я даже не подозревал после смерти Раи, что такое может со мной случиться, тем более здесь, мы с Тами только парой слов перекинулись, все так неожиданно, Игорек, пожалуйста, приезжай, нужно что-то делать, а меня к ней не пускают, но я ни при чем, я даже не понял, как получилось, что мы… она… после Раи я думал, что никогда уже…
«Я, я…» — с раздражением подумал Игорь: опять он о себе, всю жизнь о себе, и тогда тоже… Может, еще не поздно было помочь, вызвать «скорую», может, еще можно было… Он понимал, что мысль его зла, несправедлива, он не должен быть несправедлив к собственному отцу, но ничего не мог с собой поделать, ни один человек не может удержать себя от мыслей, которые, отразив истину, реальную память, в то же время несправедливы к другим, самым близким, людям. Игорь был там и тогда, он, как отец, помнил сейчас все — маму невозможно было спасти, но это не имело значения и не играло роли, все равно отец должен был…
И сейчас тоже.
Что сейчас?
— Я люблю ее, понимаешь?
Кто кому сказал это? Он — отцу? Отец — ему? Оба — друг другу?
— Помолчи!
Игорь не мог сейчас слышать этот голос. Тем более — такой. Бодрый, радующийся неожиданно вернувшейся жизни.
Куда же он положил ключ?
Вспомнил. Не то чтобы вспомнил, но представил, как это могло быть и почему не могло быть иначе.
— Помолчи, — повторил Игорь. — Извини, мне нужно позвонить.
— Сынок…
— Подожди на линии. Я вернусь через минуту.
— Игорь…
Оставив разговор с отцом в режиме ожидания, Игорь нашел в списке абонентов номер Эхуда. Он никогда не звонил другу ночью. Может, Эхуд спит без задних ног и не услышит звонка. Может, прячет на ночь телефон, чтобы тот не мешал. Может, вообще отключает.
— Ну… — сонный голос. — Это ты, Игорь?
И сразу, проснувшись, с беспокойством:
— Что-то случилось?
— Ты уходил, когда я заснул, верно? И дверь закрыл…
Эхуду не нужно было повторять дважды.
— Господи! — сказал он. — Я думал, у тебя есть вторая связка. Не хотел тебя будить.
— Есть вторая, но она у папы в «Бейт-Веред». Я думал, может, вид ключей от квартиры…
— Понял. Заеду по дороге на работу, тебе ведь не надо рано вставать?
— Сейчас, — сказал Игорь. — Звонил папа. Там что-то случилось. В «Бейт-Веред».
— Кто звонил? Фанни?
— Отец. Сам. И еще. Я видел, что произошло в тот день.
— В какой? — все еще не понимал Эхуд.
— Когда умерла мама. Понимаешь? Я видел. Я там был.
— Ты хочешь сказать…
— Бесконтактное наблюдение. Все признаки. И три мозга в перепутанном состоянии.
— Три? — Эхуд соображал быстро, но он не знал того, что знал Игорь.
— Тами — третья.
Теперь Эхуд понял.
— Буду у тебя через четверть часа.
— Папа, — сказал Игорь, переключив линию, — я приеду через полчаса, раньше никак. Что произошло? Ты…
То, что он хотел спросить, не выговаривалось вслух.
— Что с Тами? — вместо этого спросил он.
Отец молчал.
— Папа!
В трубке было тихо. Игорь посмотрел на дисплей. «Разговор окончен. Длительность разговора 7:42».
Пока он говорил с Эхудом, отец отключился. «Я же просил подождать на линии…» Он просил. По голосу отца почему-то решил, что болезнь отступила, хотя, скорее всего, было мгновенное улучшение, сменившееся обычным состоянием. Но тогда отец не догадался бы отключить линию… Что, в конце концов, происходит?
Игорь позвонил отцу, и звонкий женский голос, показавшийся вдвойне неуместным, сообщил: «Вы попали в голосовой почтовый ящик абонента…»
Игорь позвонил Фанни, и звонкий женский голос, ставший Игорю ненавистным, сообщил…
Есть ли телефон у Тами? Почему-то он постеснялся спросить у Томера. Сейчас мог бы…
В двери щелкнул ключ.
— Прости. — Эхуд ввалился в квартиру заспанный, с помятым лицом, он, похоже, и умыться не успел, в отличие от Игоря, который все же кое-как привел себя в порядок. — Я был уверен, что у тебя есть вторая связка! Что случилось?
— По дороге, — бросил Игорь. — Поехали.
— Но, — засомневался Эхуд, — сейчас ночь, нас не пустят.
— Пустят.
По ночной Хайфе мчались, притормаживая у светофоров, мигавших желтым. Эхуд ничего не спрашивал, глядя на дорогу.