Искатели приключений
Шрифт:
Среди пиратов послышались шепотки. Раздвинув товарищей плечом, к Вильсону вышел широкогрудый мулат. Он был смугл до угольной черноты, одет в просторные шаровары и порезанную на плече прошедшей вскользь саблей полотняную рубаху.
— Мы не знаем, — зажимая ладонью кровоточащую рану, ответил он. — Ночью капитан велел убраться нам в трюм… Никому не дозволял подняться на палубу. Выпустили только утром.
— Неужели? — усомнился адмирал. — Под чьим же управлением шел бриг?
— Мы стояли на якоре.
Адмирал гонял желваки, еле справляясь с нахлынувшим раздражением. Неужто эти оборванцы
— Врешь!
Коротко размахнувшись, он двинул мулату в челюсть. Пират завалился на спину, хотя удар был не настолько уж и силен, сплюнул на доски, вытер с толстых обветренных губ кровь.
— Где груз? — потирая занывшие костяшки, повторил Вильсон.
Пленники зашумели.
— Не знаем.
— Капитан все…
— Мы не видели.
Поняв, что большего от них не добьешься, адмирал с досады пнул отрезанную голову Давиньона. С глухим стуком капустного кочана она откатилась к мачте.
— Пусто! — доложил вернувшийся из трюма старший офицер. — Только солонина, питьевая вода и вино.
Адмирал прикусил нижнюю губу, небрежно кивнул на мертвую голову.
— Заберите ее, и на лед. Предъявим кое-кому в Лондоне.
— А с этими? — Морисон имел в виду захваченных пиратов.
— Вздернуть!
Он уходил так же важно и степенно, слыша за собой поднявшийся вой и мольбы о пощаде. Но он привык управлять своими эмоциями, и сейчас не мог думать ни о чем, кроме как о позоре, с каким предстанет перед Ее Величеством.
Уйдя в каюту, он разложил на столе карту, изучая ее. Вот здесь фрегат и торговое судно «Виктория», что он сопровождал из Индии, попали в шторм. А вот примерно в этой точке на судно, отнесенное непогодой далеко на запад, напали пираты. Сейчас они градусом западнее, на отрезке длинною в два дня, и на пути не было ни единого клочка земли, где бы француз успел избавиться от груза. Не было, если не брать в расчет островка, расположенного как раз посередине отрезка.
Кликнув вахтенного, адмирал велел передать приказ Морисону скорее покончить с пиратами и сниматься с якоря.
— Пойдем обратным курсом. Сюда, — добавил он и ткнул ногтем в обозначенный на карте размером с зернышко риса, остров.
Часть первая
1
Пятиэтажный жилой дом по улице Чехова был стар, еще сталинской постройки. Если бы он мог говорить, то, наверное, поведал бы многое из истории Москвы, частью которой он стал. Он помнил начало тридцатых, когда на голом пустыре строители возводили его стены, когда в квартирах пьяняще пахло свежей краской, и на всю округу разлетался звонкий дробный стук — кровельщики застилали крышу. Он помнил и первых своих жильцов, полуторку, забитую баулами и чемоданами, с фырчаньем заехавшую во двор, грузчиков, заносивших в подъезд неподъемно-тяжелый рояль, крик мамаши из распахнутого настежь окна, зовущей сынишку, заигравшегося в песочнике, к обеду. И цвела сирень, и была весна, и все только начиналось.
О, если бы он мог проронить хоть слово! На его памяти и тревожные ночи сорок первого, перекрещенные лучи прожекторов, нашаривающие в московском небе прорвавшихся к столице
19 июля 2001 года, по полудню, по лестнице поднимались двое в милицейской форме. Шедший впереди — в фуражке с двуглавым орлом на тулье, и погонами капитана на безрукавной голубой рубашке придерживался за хлябающие перила. Поспевавший следом был одет в серую полевую форму с кепи, нахлобученной на самые уши.
Поднявшись на четвертый этаж, парочка остановилась перед дверью с медной прикрученной табличкой:
Капитан нажал звонок, в квартире раздалась звонкая мелодичная трель. Ждать пришлось недолго. За дверью послышались шаги, старческий голос спросил:
— Кто там?
— Милиция, — ответил капитан и полез в карман рубашки за удостоверением.
Он лихо развернул и тут же закрыл перед глазком красное удостоверение. В квартире замялись.
— А что вам угодно?
— Владислав Георгиевич, необходима ваша помощь как специалиста. Будьте добры, откройте, не на пороге же разговаривать.
Защелкал замок, дверь слегка приоткрылась, удерживаемая цепочкой. В образовавшуюся щель выглянул старик лет шестидесяти, с венчиком седых волос, облегающих глянцевую плешь. Взирая сквозь толстые линзы очков на визитеров, он еще секунд двадцать внимательно изучал их.
Сняв, наконец, цепочку, пригласил войти.
— Понимаете, Владислав Георгиевич, на таможне аэропорта «Шереметьево» задержали американца, пытавшегося вывезти из страны несколько старинных картин. Справкато у него имеется, что они художественной ценности не представляют. Но… сами знаете… в наше время… Когда все покупается, и все продается… Мы вас надолго не оторвем, машина ждет у подъезда.
Старик выслушал капитана, слегка наклонив голову.
— Что ж, я, конечно, не большой специалист, но, как говорится… чем смогу, помогу…
— Деда, кто пришел? — спросили из дальней комнаты.
Обернувшись, старик сказал громче:
— Не беспокойся, Сашенька. Товарищи из органов. Я с ними… ненадолго, — и пояснил капитану. — Внучка моя, болеет… А вы, пожалуйста, — попросил он сотрудника в серой униформе, — закройте дверь.
— Пожалуйста, пожалуйста, — заулыбался тот, захлопывая ее.
На лестничной клетке вновь установилась тишина.
От глазка в квартире напротив отошла наблюдавшая за сценой соседка, сняла с телефона трубку и набрала номер.