Искатели приключений
Шрифт:
— Все… все, кто меня слышит!.. — задыхаясь от волнения, частил Колесников. — Мы — туристы, катер остался без управления, не работает двигатель… Помогите!.. Все, кто меня слышит!.. Мы…
Он осекся, отпуская от губ передающее устройство. Кривой протуберанец, пронзивший пространство от клубящихся черным дымом небес до взбесившегося моря, высветил гряду скал, на которые несло катер.
Суденышко вновь захлестнуло волной, опрокидывая на правый борт. Вода потоком хлынула в трюмы. Замигала лампочка и потухла, погрузив рубку в кромешную темноту. Погасло табло на
Страшный удар свалил их на пол, раздался отвратительный скрежет подводных камней о днище, рассыпалось обзорное стекло.
— Тонем! — заорал перепуганный Максим и бросился на палубу.
В отсвете близко полыхнувшей молнии высветилась вдавленная пробоина, в которую, пенясь и клокоча устремилась вода.
Обреченный катер, скребя дном по камням, сполз с рифа; вода прибывала, он быстро кренился на бок. Собачонка жутко завыла, кося на разбушевавшиеся волны.
Сорвав со стены спасательный круг, Максим выскочил на палубу и глянул вниз. У просаживающегося борта бурлило. Накатывающиеся метровые валы захлестывали скалы до самого верха.
— Спасайся! Прыгай! — вскричал он мешкающему Колесникову и, взгромоздившись на поручень, полетел в воду.
Он не коснулся дна и вынырнул, хватаясь на круг. Катер сильнее и сильнее оседал, медленно заваливаясь на борт. Поджав мохнатые уши, уплывала от него собака, вразмашку греб Колесников.
Они успели отплыть от гибнущего судна, когда он лег мачтой на воду, со стоном перевернулся вверх облепленным ракушками килем, мертво торчал гребной винт. Еще немного, и вода сомкнулась над ним, забурлили пузыри выходящего на поверхность воздуха.
Проснувшись, Васильев еще какое-то время не открывал глаза, прислушиваясь, качает или нет яхту. Но койка сохраняла устойчивое положение, он оторвался от подушки и спустил ноги, находя пальцами кожаные сланцы. В иллюминатор вовсю светило утреннее солнце. Завозилась Ира и, сонно сощуриваясь от его лучей, закуталась с головой, отвернулась к стене. Потянувшись, он подошел к круглому стеклу. Море успокоилось, и словно провинившийся щенок ласкалось о борт белой яхты. Настроение вмиг улучшилось. Васильев залез в просторные шорты, застегнул ремень и тихо, чтобы не разбудить подруги, закрыл каюту и поднялся на палубу.
К утру шторм стих, и небо расчистилось. С криками, распластав острые крылья, парили чайки. Заметив мелкую рыбешку, они камнем падали в воду, скрываясь в кусте брызг и взмывали ввысь с добычей в клюве.
Но самое важное открытие ждало его впереди. На небольшом совсем удалении виднелся остров. Капитан, утомленный нелегкой ночкой, вел яхту к нему.
Задев Васильева, у поручня пристроился Борисов. На шее его висел кожаный футляр от бинокля, а сам бинокль — армейский, с мощным тридцатидвухкратным увеличением, он приставил к глазам и впился в остров, не спеша просматривая его.
— Будь
Борисов расстался с биноклем неохотно, точно ребенок, у которого забирали любимую игрушку. Оптика вплотную придвинула к Васильеву отвесные, неприступные скалы, о подножье которых разбивался прибой, в скалистых складках росли чахленькие деревца, над камнями вились птицы. Пристать здесь было некуда, да и лагерю разместиться негде, береговая кромка слишком узка для палаток. Он повел биноклем вдоль каменной стены с нависающими скальными отложениями из воды, белые от пены, торчали огромные валуны самых причудливых форм, за изгибом берега начинался лес.
— Ну! Хватит! — почти вырвал у него бинокль Борисов. — Глаза сотрешь.
Вскоре о приближении острова знали все пассажиры «Полярной звезды». Они собрались на палубе: Ирина в обнимку с мужем; Глория, чувствовавшая себя гораздо лучше вчерашнего, приложив ладошку козырьком, смотрела на береговую черту; Морозов, завладев борисовской оптикой, жадно всматривался в окрестности. Борисов с обиженным видом занял шезлонг и переживал потерю попыхиванием трубки.
— А вы что не со всеми? — спросил он Санчеса, делавшего короткую передышку после отжиманий.
Отлично сложенное тело кубинца блестело от пота, как обильно смазанное маслом.
— Я с детства не отличался сентиментальностью, — объяснил тот, и упав на выставленные кулаки, продолжил упражнения.
Яхта приблизилась к берегу насколько это было безопасно. В прозрачной воде, где до последнего камушка просматривалось дно, виднелись коралловые рифы со шныряющими тенями рыб, и серые пятна отмелей, напороться на которые и опасался капитан. Ведя «Полярную звезду» вдоль острова, он скоро обнаружил уютную, утопающую в зелени бухту. Сбавив обороты двигателя до самых малых, он направил яхту туда, сверяясь с глубиномером. Подводных камней и здесь было много, но пока глубина позволяла…
Метрах в двухстах от берега капитан застопорил ход и бросил якорь. С лязгом цепи тот ухнул под воду.
— А как же дальше? — забеспокоилась Глория. — Предупреждаю сразу, я плавать не умею.
— Вам этого и не потребуется, — успокоил ее Морозов. — У нас имеется надежное плавсредство!
Плавсредство — скатанную в здоровенный рулон резиновую лодку мужчинам пришлось вытаскивать на палубу сообща, такой тяжелой и неудобной она оказалась. Васильев и Санчес раскатали ее под лебедкой.
— Метра четыре будет, — шагами отсчитал ее размер Морозов. — Вот только чем надувать? Помпа у вас на борту есть? — спросил капитана.
Помпы, в привычном смысле слова, не было. Зато, спустившись в моторный отсек, капитан выкинул резиновый шланг компрессора.
— О-о! — воскликнул, прилаживая его к надувному клапану, Санчес. — Сейчас дело пойдет.
Зарокотал на холостых оборотах дизельный двигатель, лодка стала набухать, резиновые борта округляться. Они быстро поднялись и приняли нужную форму, Васильев потыкал в тугую резину, которая уже не проминалась под пальцами, и издавала звон.