Искатели странного
Шрифт:
Беккер стоял на газоне перед трехэтажным старинным, из кирпича, зданием. Свет фонарей пробивался сквозь листву платанов за его спиной, лунными бликами серебрил траву, наполнял таинственным мраком лоджии и черные провалы открытых окон. Фасад был увит плющом или диким виноградом — Беккер не знал, чем именно, но это было сейчас и не важно. Его интересовало лишь, выдержит ли эта растительность его вес. Если верить все тем же старинным романам, должна выдержать — там сплошь и рядом герои, либо спасаясь от полиции, либо с целью умыкнуть красавицу, то и дело лазали на всякие башни и обратно, и именно цепляясь за плюш. Беккер подошел к дому вплотную, сориентировался, задрав голову, перешел чуть левее, встал на цыпочки, ухватился за ненадежные травянистые плети над головой и, коротко и горестно
Беккер знал, что земля рядом, но, распятый на стене, не мог рассмотреть ее под собой и, пока добрался до распахнутого окна, в полной мере ощутил страх высоты. Наконец он неловко лег животом на подоконник, переполз в комнату и облегченно повернулся назад.
Земля действительно была совсем близко — покрытая травой, с неясными тенями цветов на клумбе, она ничем не напоминала ту пропасть, над. которой только что висел Беккер. Ночь за окном дышала теплом, оглушительно стрекотали цикады, ветерок мягко прошелестел листьями, занес в окно одуряющий запах цветов и травы, и Беккеру вдруг показались нереальными ледяная сентябрьская вода, существующая, как в другом измерении, всего в трех часах хода глайдера к северу, его ночные скитания по лесу, вообще все, что с ним происходит.
Внизу, в кустах, ему почудилось какое-то движение. Беккер вздрогнул, сделал шаг назад и затаил дыхание. Тревога оказалась ложной, но беспокойство уже вернулось, и Беккер, последний раз бросив взгляд вниз, бесшумно пошел в полумрак квартиры, оставив за спиной слабые отблески уличных фонарей.
Беккер бывал у Веры лишь дважды. Квартиру он видел при свете, тогда она выглядела совершенно по-иному, и Беккер, неслышно ступая по ковру, вглядывался в смутные тени предметов, пытаясь сообразить, где здесь что. Бесшумно скользнула при его приближении, спряталась в стену дверь. Беккер остановился в проеме, протянул руку к сенсору, заставив потолок засветиться ровным голубоватым светом. Это оказалась спальня. Но еще до того, как обозначились контуры мебели, у Беккера вдруг резко, с перебоем, стукнуло и холодно сжалось сердце — Вера Грей, космонавигатор первого класса, оказалась не в рейсе. Ее загорелое тело, темное, почти черное в слабом неуверенном освещении, безжизненно распростерлось на постели.
Беккер замер, не отводя взгляда от лежащего в безнадежной неподвижности тела. «Конечно, я не имел права идти к ней, ставить ее под удар», — обреченно подумал он. Все внутри оцепенело. Совсем недавно испытанный страх перед преследователями, перед тем грозным и непонятным, что вторглось в жизнь, отошел в глубь сознания, Вытесненный чувством непоправимости случившегося, горькой уверенностью, что привел, подманил, накликал беду именно он.
Вдруг слуха Беккера коснулся легкий вздох. Только что казавшееся мертвым тело ожило. Вера шевельнулась, подтянула ногу, чуть повернулась. Беккера затопила горячая волна радостного облегчения. Он так и продолжал стоять в дверях, но спящая еще раз шевельнулась, и Беккер почувствовал вдруг неловкость, погасил свет и тихо шагнул назад, в темноту. На него разом навалилась усталость. Он успел еще подумать, что надо бы принять душ, но сил уже не оставалось, он опустился прямо на ковер и тотчас, как выключенный, уснул.
Его разбудил женский смех. Вера, в легком пестром халатике, сидела на ковре рядом с ним и тихо смеялась. Заметив, что он открыл глаза, она негромко и радостно сказала:
— Беккер! Ты откуда взялся, Беккер?
В окно било утреннее солнце, из-за крон платанов у дороги выглядывала свежевымытая синева неба. Вера была такая свежая со сна, огромные голубые глаза ее так задорно Лучились, что Беккер тоже невольно улыбнулся ей в ответ.
Минуло уже шестнадцать лет с того дня, когда Вера, прилетев на Землю и разыскав Беккера, в упор и без предисловий сказала, что любит его. Он, растерявшись, начал бормотать, что это в ней говорит благодарность за то, что он помог… Он не договорил и сбился, и поцеловал ее в ждущие губы. Поцелуй был нежным и грустным и сказал больше, чем могли сказать слова, и глаза ее наполнились слезами, нр она упрямо сказала: «Все равно люблю…» — и с вызовом смотрела на него. И Беккер, не в силах ничего больше объяснить, повернулся и ушел, а она стояла и смотрела ему вслед.
Сейчас все было в прошлом, и Беккер вспоминал обо всем без горечи. Так что, когда два года назад к нему на улице вдруг подошла Вера — Беккер сразу даже не узнал ее — и деловито, словно продолжая прерванный разговор, сказала: «Слушай, у меня случайно оказалось два билета на концерт Гордеева, начало через час, пойдем?» — они пошли на концерт, да и потом встречались время от времени. Беккер иногда думал: «Как хорошо, что мы не влюблены друг в друга», — и однажды сказал Вере об этом, а она легко засмеялась и ответила:
— Конечно же, глупенький! Хочешь, Беккер, я тебя за это поцелую?
Он не хотел, но она поцеловала, и поцелуй был мягким и печальным, и ему вспомнился их первый, чуть не двадцатилетней давности, поцелуй. Отношения их остались прежними, простыми и светлыми, и были такими до сегодняшнего утра.
Все еще лежа на полу, Беккер ощутил вдруг беспричинную радость. Не вчерашнее его паническое состояние, не предчувствие опасности, так же, по-видимому, угрожающей ему, а ясное и светлое чувство облегчения вернулось, вновь охватило Беккера.
Странно, вроде ничего ночью не произошло, если не считать его страха за Веру и облегчения, что он оказался напрасным, но что-то в Беккере изменилось. Сейчас, когда Вера, спокойная и веселая, сидела рядом и ее смуглое, блестящее, словно покрытое лаком колено находилось в нескольких сантиметрах от его Лица, Беккер медленно перевел взгляд на ее полуоткрытые, улыбающиеся и тоже влажно поблескивающие губы, вспомнил, как ночью стоял на пороге спальни, смотрел на нее, спящую, и покраснел. Он поймал себя на желании поцеловать ее, тут же сообразил, какой он сейчас грязный, в мятой, не совсем еще просохшей одежде, и неловко от смущения стал подниматься, не отводя глаз от ее лица. Улыбка сбежала с ее губ. Беккер стоял над ней, а она все так же сидела, опираясь на пол тонкой сильной рукой, поджав под себя ноги и подняв к нему лицо, и он вдруг испугался и хрипло пробормотал:
— Пойду душ приму… — и поспешно ретировался. Он стоял под тугими прохладными струями, когда послышался стук в дверь. Стук повторился, затем улыбчивый голос Веры прокричал сквозь дверь:
— Открой, я не смотрю! Я одежду тебе принесла!
Сжавшись и изо всех сил вытянув руку, Беккер открыл. В образовавшуюся щель просунулась рука со спортивным костюмом, и он облегченно выкрикнул: «Спасибо!»
Спустя четверть часа Беккер, чистый и немного смущенный, появился в комнате. Вера обернулась и расхохоталась. Беккер почувствовал еще большее смущение, затем разглядел себя в зеркале и тоже рассмеялся — спортивный костюм Веры был ему не просто мал. Он был мал катастрофически. Он не воспринимался как одежда не по росту: человека так можно было нарядить только специально. Вымытая смехом, напряженность ушла. Они сели пить кофе — Вера сама его приготовила, не воспользовалась линией доставки. Беккер всегда удивлялся этой причуде. Он замечал ее и у других женщин.
За завтраком Беккер все рассказал Вере. Сегодня ему все казалось не таким страшным, как вчера, но профессиональный навык не позволил упустить ни одной мелочи. Вера приняла все всерьез. Потом Беккер подробно объяснил Вере, что нужно сделать, сам он не хотел нигде появляться. Он не сомневался, что на его след нападут, и очень скоро, и хотел опередить преследователей. Вера, мрачная и озабоченная, ушла, а Беккер остался ждать.
Глава 5
Ночью шел дождь. И сейчас небо было закрыто низкими, быстро бегущими облаками; дул ветер. Асфальт дорожки уже высох и посерел, лишь вдоль трещин змеились темные мокрые полосы.