Искатели
Шрифт:
Роману пришел в себя и захрипел: один из стеблей перетянул ему шею.
– А это еще что, мать моя Гвиневра? – удивился Лэй.
За какое-то мгновение побеги украсились мелкими бутонами. Сначала из зеленой поверхности выстреливал гибкий отросток с палец длиной, потом на нем быстро набухал кипенно-белый шарик.
– Не нравится мне это, – проговорил Ал. – Надо выручать парня, пока не поздно…
Бутоны сотнями усеяли ветви, начали распускаться, превращаясь в белые, похожие на колокольчики, цветы. В воздухе повис тяжелый густой аромат – сладкий и мертвенный одновременно. Лис закашлялся, скосил глаза и, увидев цветочное великолепие, испуганно застонал.
Один из цветков потянулся к лицу вора и принялся тереться о щеку, ластясь как котенок. Потом отпрянул, сжался, дернулся вперед, словно бы клюнув человеческую плоть. Роману вскрикнул, на щеке выступила алая капелька, лепестки цветка стали нежно-розовыми.
– Цветы-людоеды! – вспомнила я предупреждение Тир-на.
Растение будто почувствовало запах крови – а может, так оно и было. Цветы один за другим принялись щипать Лиса. Тот кричал уже не переставая.
Лэй швырнул заклинание, вора и опутавшие его ветви окатило потоком ледяной воды. На какое-то мгновение прожорливые цветочки успокоились, но потом каждый из них вдруг увеличился в размере и с новой энергией набросился на Роману.
– В мортовой хрени сидит невероятная сила, и она растет, – с отчаянием сказал ушастик.
Сила. В нем сидит сила. Зеленая пакость борется с нами! Душу затопил гнев. Вот это полено с закорючками думает, что оно сильнее меня? Эта растопка для костра сильнее меня, орочьего воина?..
Я подскочила к дереву, побеги тут же потянулись ко мне, стараясь опутать руки. Схватив первый попавшийся из них, я дернула его в разные стороны. Злоба прибавила мне сил, ветка треснула, из нее закапала розовая жидкость, похожая на сукровицу.
– Сдохни! – радостно взвыла я и ударила второй стебель пятипалым.
Отрубленный кусок скрючился на земле, сделал попытку отползти к дереву. Я растерла его ногой.
Кажется, цветы меня кусали. Кажется, друзья что-то кричали мне. Вроде бы пахло кровью. Но от бешенства я ничего не слышала и не ощущала. Во всем мире остались только мы с деревом – один на один. Я била его мечом, рвала руками, топтала, пинала, наполняясь радостью каждый раз, когда удавалось причинить ветвям урон.
Может быть, я рычала. Или хохотала. Не помню. В какой-то момент перед моим взглядом оказалось изможденное лицо Роману. Я голыми руками перервала толстый побег, который стягивал шею вора. Потом принялась обдирать остальные ветви, державшие его.
Освобожденный Лис сполз по стволу, Ал и Лэй подхватили несчастного, оттащили в сторону. Я же продолжила добивать цветок-людоед. Это было восхитительно – наконец дать волю ярости, выпустить зверя на свободу…
Вдруг я ощутила, что мне тяжело размахивать мечом. Это Лэй вцепился в мою правую руку, приговаривая:
– Мара! Очнись, Мара!
Я остановилась, стряхнула ушастика, сделала вдох, восстанавливая дыхание, медленно проговорила:
– Все хорошо…
– Куда уж лучше, – эльф повел рукой вокруг.
На лес опустилось утро. Первые лучи Атика робко пробивались сквозь кроны. Я стояла возле ствола, по которому, словно слезы, сбегали красные ручейки. Ветвей больше не было, они превратились в кровавую кашу, которая лежала под моими ногами. Одежда на мне была покрыта красными пятнами. Почему-то ныли зубы, во рту ощущался металлический привкус. Спасенный Лис сидел поодаль. Лицо и руки его были покрыты мелкими ранками, там, где ветви коснулись незащищенной кожи, остались алые полосы, на одежде зияли прорехи: хищные цветы прогрызли ткань, добираясь до человеческой плоти. Роману смотрел на меня, и во взгляде читался страх.
– Вытри лицо, – Ал протянул чистую тряпицу.
Я взяла, провела по губам – на ткани осталось кровавое пятно. Заметив мой удивленный взгляд, эльф проговорил:
– Ты что, не помнишь? Ты рвала ветки зубами, а потом попыталась грызть ствол.
– А еще рычала и выла, – нахмурился Ал.
– Била себя в грудь кулаком, – наябедничал полуживой Роману. – Что с тобой, Мара? Никогда тебя такой не видел.
– И это говорит ходячая неприятность! – огрызнулась я. – Лучше скажи, зачем ты поперся в лес?
– Отлить ходил, – обиделся Лис.
Торопливо ощупав внутренний карман куртки, он немного успокоился. Лэй ухватил свой дорожный мешок, порылся, извлек кисеты с травами, бросил из каждого по щепотке в котелок, разбавил водой и принялся колдовать над ранами вора, приговаривая:
– Ничего, лицо – не ступни, идти сможешь…
Вскоре Роману, несчастный, опухший, вымазанный коричневой кашицей, уже был на ногах.
– Если ты устала… – обратился ко мне Лэй.
– Нет! – я двинулась впереди, мечом прокладывая дорогу.
Устала? Да у меня сил было больше, чем когда бы то ни было! Остров предков вливал в меня энергию, наполнял желанием схватки. Я готова была бросить вызов всем – зверям, птицам, даже этому лесу.
И лес будто чувствовал это – маленькие зверьки больше не бросались под ноги, птицы перестали верещать над головами, даже ветки деревьев легко подавались под моим клинком.
Я спешила – не понимала, куда, но спешила. Интуитивно знала одно: где-то в глубине острова меня ждет настоящая борьба. За право быть сильнейшей. И я торопилась к врагу, боялась не успеть.
Наверное, я могла так идти сутки, а то и двое – да сколько нужно. Только друзья запросили отдыха и еды. Пришлось ненадолго остановиться на привал. Перекусив, я снова вскочила:
– Нам пора!
– Куда ее несет? – возмутился Лис.
Лэй с Алом переглянулись и ничего не ответили. Я видела тревогу в глазах друзей, однако не стала вступать в разговор. Все это было неважно. Значение имело только право сильного…
Атик клонился к горизонту, когда за стволами забрезжил просвет. Осторожно выглянув из-за дерева, я увидела большую, вымощенную камнем, площадку. Она была абсолютно круглой. По краям, на равном расстоянии друг от друга, стояли статуи в мой рост. Грубо вытесанные из серой скальной породы истуканы изображали животных.