Искатели
Шрифт:
Платон не мог бы сказать, что испытывает сейчас. В голове клокотало что-то непонятное, холодное, будто кипящий газ.
— Погребальная камера. — Услышал он слова Моралеса. — Почему-то не похоже — такое у меня чувство, так мне кажется. Может, это не захоронение, а покинутый храм?
Теперь они были внутри, остановились, осветив маленький пятачок вокруг себя. Каким-то образом вовне этого света ощущалось гигантское пространство.
— Нет. И не храм тоже. — Голос Хуана Карлосовича двинулся вперед, блуждал где-то в темноте.
Сделавший один шаг вперед
"Робот"! — понял он, наконец. Неимоверно архаичный и старый. Оказалось, их было много: рядами (еще непонятно, сколько их, рядов) стояли они здесь, будто воины, охраняющие вход. Неподвижные, недействующие. Наверняка, механизмы внутри них давно рассыпались.
— Здоровенные какие! — Платон вздрогнул, услышав за спиной голос. Оказывается, появились Диана и Титаныч.
Титаныч, совсем маленький рядом с древними гигантами, осматривал ближайшего, гулко хлопал его по животу железной ладонью.
— Старая работа, — с уважением произнес он.
Света становилось все больше. Постепенно сюда спускались люди с фонарями и факелами.
— Здесь какие-то машины. Смотрите, шар каменный, — раздавался голос вездесущей Дианы. Ее фонарик уже мелькал где-то в стороне. — Это глобус! Только вроде и не Земля это у них.
— Утварь руками не трогать! — громко кричал Хуан Карлосович. — Ничего здесь не трогать! — И дальше что-то на своем клокочущем языке.
Стало шумно и почти светло. Некоторые голоса звучали вообще издалека, обозначая совсем неожиданную величину этого непонятного подземелья.
— В легендах говорилось, что предки — небесные исполины, спускались с неба в огненных лодках, — слышался голос профессора Моралеса.
— Ясен пень, космический корабль. — Это уже голос Конга. — Вот и рубильник старинный.
— Не трогайте ничего! — крикнул Хуан Карлосович.
Платон усмехнулся — профессора Моралеса разыграли неожиданно легко. Конг блеснул внезапным для него остроумием. Что-то отпустило внутри. Стало легко и неуместно весело, будто он не находился сейчас здесь, в древнем храме, на пороге великих открытий.
— Все здесь каменное, в таких узорах замороченных, — доносился голос Дианы, потом почему-то умолк. — Платон Сократович, — Раздался, наконец, снова, — вы какой-то артефакт искали. Может вот этот?
Платон держал в руках знакомый портсигар — точную копию того, из банка. Такой же, похожий на слиток, только теперь уже не золота, а непонятно какого серебристого металла. И вес у этого оказался другим, полегче. На крышке была такая же радуга из камешков, наверное, из разноцветных сапфиров, как он только сейчас понял.
Оказалось, что этот портсигар наполнен чем-то неожиданным — это было нечто вроде красно-коричневого желе в золотых прожилках или, может быть, густого видимого газа. Какой-то коллоид цвета свежего финика. Прожилки, или, скорее, золотые нити, шевелились в нем, будто живые. Платон осторожно поднес к нему палец, ожидая какого-то необычного ощущения. Но не ощутил ничего. Вокруг него исчезло все, кроме мерцающего фона с шевелящимися в нем живыми золотыми нитями.
Непонятно, то ли вместо этого фона, то ли в нем самом, в его воображении, появилась картина. Незнакомый ему мир. Странное темно-розовое небо, приглушенный свет, будто в наступающих сумерках. Земля, зеленая от густо, сплошь покрывающих ее растений, немного похожих на гигантский мох, только причудливее и красивее. Вся она, будто выпуклым ковром, покрыта этими необычными растениями. Пирамиды. Точно такие же, как здесь, в Центральной Америке, но необычно новенькие. Свежие, яркие, сверкающие гладким камнем. Обжитые, с деревянными, украшенными цветными тканями лестницами и беседками на вершинах. У их подножий кто-то шевелится. Он, Платон, будто приближается. Люди, зверовидные, смуглые, с большими головами и массивными кривыми носами. Все так отчетливо, что кажется непонятным, почему он ничего не слышит. Потом небо закрывают нереально огромные, сверкающие металлическим блеском, воздушные корабли. Ослепило огнем. Огонь опускается сюда сверху. Все чернеет, корчится и в мгновение исчезает.
Непонятно в каком мире кто-то толкнул его. Платон очнулся. Вернулись показавшиеся слишком равнодушными, обыденными голоса:
— Космический корабль типа "летающая тарелка". Ясен перец, — со знанием дела произнес кто-то.
— Эту байду еще клеить и клеить, — высказался кто-то тоном еще более знающего.
Оказалось, все они действительно находились внутри космического корабля, но это уже почему-то не удивляло.
"Ладно, — пробормотал Платон. — Теперь-то я точно знаю, где это Эльдорадо".
В сознании продолжали появляться новые картины, но уже не так отчетливо, зримо. Сейчас он будто вспоминал что-то — то, что когда-то видел или знал.
— Стебнуться! — кричал кто-то вдали. — Древний космический корабль. Вот забой ломовой!
Это был Хуан Карлосович. Он как будто не мог сдержать свой голос, кричал, подняв руки к железному потолку:
— Вот оно, открытие! Это не лорд Карнарвон с его жалкой пирамидой Хеопса.
В темноте выявились массивные каменные предметы, как будто бы мебель. Гигантские, явно не для человека предназначенные, вроде бы кресла и вроде бы столы. Даже с потолка свешивалось какое-то причудливое каменное сооружение, похожее на люстру.
— Вот технический уровень наших предков! — Хуан Карлосович двигался среди причудливого интерьера, потрясая воздетыми к потолку руками. — Я-то никогда не сомневался. А то говорили — колесо, колесо!.. Колеса не знали. Тупняк полный.
Платон не слышал ничего вокруг, в толпе индейцев он отыскал глазами своих:
— Есть новость. Похоже, что скоро улетаем, молодые люди. Теперь мне известно, наконец, где он, другой конец радуги. — Он помолчал. Приходило, все отчетливее, понимание, смысл этих картин внутри него. — Там он, на плато Солнце.