Искаженный мир
Шрифт:
Женщина исчезла в недрах квартиры. Ашер с подозрением покосился на свою дверь. Ничего необычного, ни звука. Через минуту соседка выпорхнула с подносом в руках. Джек с благодарностью принял угощение, вздрогнул от неожиданности, почувствовав случайное прикосновение холодных пальцев Верити к ладони. Тень скользнула по лицу женщины, счастливая улыбка потускнела.
— Большое спасибо, Вери. А почему ты подумала, что я дома? — Мистик встал посреди коридора, дабы держать в поле зрения вход в квартиру.
Давно знакомые неровные стены в сбитой тошнотворно–зеленой краске и грязно–желтый от сигаретного дыма и влажных
— Да мебель вроде передвигали. Я как раз… вышла. — Верити как–то погрустнела и прятала взгляд. — Знаешь, поздно уже, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, еще раз спасибо за пирог.
Ковенант дождался поворота ключа в замке. Если его и впрямь навестил непрошеный визитер, Верити лучше быть дома, когда они встретятся.
Защита еще активна. Джек отпер двери. Тишина. Кружатся в воздухе пылинки. Никого. Лишь очертания мебели в полутьме выглядят, ровно силуэты искаженных под землей. Скинув пелену, Ашер на всякий случай проверил мир за гранью на предмет ловушек. Пусто. Парень облегченно перевел дух. Должно быть, соседка ошиблась.
Успокоившись, мистик протяжно зевнул. Без четверти полночь. Почти не осталось времени на личные дела, только поесть и спать. Однако же, день прошел продуктивно.
Пирог оказался невероятно вкусным, как и все, что готовила Верити. Мистик съел угощение до последней крошки. По телевизору показывали хронику дня. Обсуждали серию жестоких ритуальных убийств, недавно прокатившихся по городу. Заочно подозревали малефиков. Джеку показалось, что на экране промелькнула Эвелин Бреннан. Было бы неудивительно. Как узнал во время памятных предновогодних событий ковенант, жнец являлась экзекутором, то есть специализировалась на расследовании деятельности людей, которые пользовались силами инфернов и темными энергиями Дуата, с их проклятиями, заговорами и приворотами.
Все время до сна Ашера не покидало смутное чувство тревоги. Что–то было не так, не на своем месте. Парень долго ворочался, не в силах уснуть. Настежь распахнул окна и включил свет. С недавних пор темнота и теснота заставляли его чувствовать себя неуютно. Сознание полнили бесчисленные мысли, наползая друг на друга, лениво извиваясь, как отожравшиеся черви в закупоренной банке. Человек без лица, очередное неудачное свидание, делла Ровере и их приспешники, подарок матери на грядущий день рождения, загадочные смерти лидеров Нигде в тюрьме и исчезновение их омерзительной паствы, новые улики и старые зацепки, диверсии в Ковене. Джек и сам не заметил, как провалился в сон.
В Кавалерских уделах, элитном жилом районе, земля которого веками принадлежала лишь высшим офицерам и потомственным аристократам, что отличились перед короной, Джек оказался впервые и был буквально подавлен претенциозной роскошью и высокомерным величием окружения. Изнывавшие от изобилия сливки общества без устали соревновались в излишестве убранств своих вотчин. Широкие дороги и мощеные булыжником тротуары без единой пылинки облагорожены живыми, вечно зелеными изгородями. Парки и скверы, цветущие летние, снежные зимние или задумчивые осенние, перемежались окольцованными гранитными набережными водоемами с кристально прозрачной водой. Над каждым поместьем и усадьбой своя погода.
Молодой ковенант в жизни не видел столь концентрированного богатства. Раскрыв рот, парень пялился на проплывающие за окном красоты, чувствовал себя невежественным прокаженным в королевских покоях, грязной блохой на бесценной породистой собаке. Даже дышалось по–иному.
Ему здесь не место. Куда уютнее было в подземных лабиринтах и в окружении бездомных на Бернаби–стрит.
Марк вел небыстро, внимательно смотрел на дорогу, поминутно сверяясь с картами. Путь мистиков лежал в поместье «Эдельвейс», резиденцию Ги Амана Третьего, одного из самых известных людей Полиса, да и всей страны, пожалуй. Его семья более тридцати лет представляла транснациональную корпорацию Искусственное поколение на северо–западе, и стабильно входила в число богатейших на планете.
А нынешним вечером было время праздника. Младшей дочери Амана исполнялось двадцать, и на юбилей пригласили весь бомонд Полиса. У рядовых ковенантов близко знакомое с отцом именинницы начальство мнения не спрашивало, поставило перед фактом. Помимо мистиков и личной охраны, предупредительный миллиардер ангажировал двух инквизиторов Конгрегации и специальное подразделение полиции. В связи с участившимися протестами противников прогресса вполне оправданная паранойя.
— И как они разбираются, кто где живет. — Ашер осознавал, сколь недалеким провинциалом выглядит, но ничего поделать с собой не мог, взгляд каждый раз возвращался к жадному лицезрению пафосного великолепия.
— Э, нет, старина. — Цокнул языком Марк. — Это мы с тобой люди темные, не отличим романскую архитектуру от готической. А там ребята с детства ученые, такое знают и умеют, ты и представить не можешь. Приехали, вроде.
Тихо шурша покрышками, автомобиль подкатил к высоким кованым воротам, изящным, почти невесомым. За ними — подъездная дорога и изумрудный газон, идеально остриженный, травинка к травинке.
Врата бесшумно отворились, и Марк медленно въехал на территорию поместья.
— Да здесь футбольное поле поместится! — Выдохнул молодой ковенант.
— И не одно. — Хмыкнул напарник.
Мимо проплывали могучие стволы высаженных вдоль дороги тополей, что таинственно перешептывались под легким ветерком. Чуть дальше начинался парк с обилием беседок, павильонов и мелких водоемов, в коих играла экзотическая рыба.
Через дорогу молнией проскочила откормленная белка.
В «Эдельвейсе» властвовало лето, а за его пределами заканчивался морозный январь.
Парк плавно обращался в благоухающий пестроцветный сад, окруживший исполинский фонтан из голубого мрамора. Джек боялся представить, сколько времени и денег требовалось для создания и содержания такого великолепия.
Марк припарковался на полупустой парковке поодаль от дома. Гости собирались позже.
Выйдя из машины, Ашер поежился. Он нервничал, и вид резиденции Ги Амана отнюдь не способствовал восстановлению душевного равновесия.
То был всамделишный дворец. Монументальный, вычурно торжественный. Внешний декор был столь богат, что почти полностью скрывал бледно–золотые стены. Исполненные драматизма архитектурные композиции поддерживали балочные перекрытия и балюстрады, завораживали, рассказывали благодарному слушателю давно забытые истории и сюжеты. Сложный орнамент пестрел изобилием элементов.