Искра меж двух огней
Шрифт:
— С твоими силами у нас будет скучно. Мой очередной супруг подошел к своему пределу, и все, что нужно — облегчить его страдания. — Пожала плечами. — Кроме лечебных и уменьшающих боль отваров ничего не требуется.
— Я больше ничего и не могу сейчас… — Элла почувствовала, как кровь приливает к лицу. — Я, — тяжело проглотила слюну и понуро опустила голову. — Дочь умирала… Мне казалось еще чуть-чуть и я вытащу ее. Казалось, не хватает самой малости…И я, — вздохнула. — Я взяла нужное у живого вокруг. А чаша лопнула. Знаю, я не должна была…
— Брось, дитя. Не кори себя, — мягко улыбнулась Тума. — Я бы поступила так же, будь я магом, а не источником. Скажу больше, мой
Элла сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Собралась расспросить Туму, как та жила все эти годы, но в последний момент передумала. Расскажет сама, если посчитает нужным.
Служанка принесла кофе, печенье и ирис с орехами. Чародейка послушно уселась на предложенный хозяйкой стул и приготовилась слушать. Не тут-то было! Тума не была бы собой, если бы не пошла в наступление.
— Ты здесь из-за Ири или из-за Ари? — подмигнула она, отхлебнула кофе и отломила немного ириса.
Элла покачала головой.
— Из-за того, что один мой внук отнимает власть у другого.
— Жаль… — улыбнулась хозяйка. — Я уже приготовилась сплетничать про мальчишек, а у тебя, оказывается, хватает забот с родственничками.
— Сплетничай, — благосклонно согласилась Элла, откусывая печенье.
— Если тебя никто из них особо не интересует, хоть я в этом и сомневаюсь, то скажу кратко. Дарсир всегда больше тяготел к магии, Пилар к девочкам. А когда родители разъехались, бедняга Ари несколько раз убегал от отца сюда, но мать упорно высылала его обратно в Хлом.
— Он что бил его? — нахмурилась Элла.
— Ты с ума сошла! — Тума добродушно расхохоталась. — Попробуй обидеть подростка с такой чашей как у Ари, костей не соберешь. Нет, просто он страдал без Тмара.
— Тума, скажи, что ты будешь делать, когда твой муж умрет? — осторожно поинтересовалась Элла. История про братьев, конечно, забавляла, но чародейка так боялась проболтаться о беременности, что решила сменить тему.
Собеседница пожала плечами.
— Буду искать нового, видимо. Ты не хуже меня знаешь, вдовствовать мне нельзя, — состряпала улыбку и пригубила кофе. — Я и ослушаться воли отца не могу, и бордель в Хломе держать тоже не хочу. Хлопотно это. Надеюсь, благоверный лет пять протянет. Потом найдется кто-то новый, — помолчала, еще раз приложилась к чашке и посмотрела на гостью: — А ты почему здесь, Элла? — Тума накрыла руку чародейки своей, намекая на ответную откровенность. — Вряд ли из-за того, что не знаешь какому из внуков помочь захватить власть.
— Отдавала амулет Тел-ар-Керрина тому, кому он предназначен, — потерла лицо ладонями. — А сейчас не знаю, возвращаться к детям Повелителя неба или нет. Не нужна ни здесь, ни там.
— Не важно, где ты нужна, — ухмыльнулась Тума. — Важно, где живут те, кто нужен тебе.
— Тоже верно, — кивнула Элла и долила себе кофе. Посмотрела вниз, на площадь перед храмом Латасара. Отчего-то показалось, что от статуи бога отвалилась голова. Потерла глаза, пригубила напитка. Нет, все на месте. Жаль! Мертвый бог лучше спящего.
Пробыла у Тумы почти до обеда. Сошлись на том, что Элла покумекает до завтра насчет работы, но если не надумает, приятельница в обиде не будет. Чародейка попрощалась и направилась к морю.
В дом Пилара возвращаться не хотелось. Оттого, что Элла не помнила, как там жили при Драке, на душе скребли кошки. Бывали дни, когда она думала, что никогда не сможет его забыть, но счастливая жизнь с Аваром стерла из памяти почти все связанное с Драком. Элла чувствовала себя предательницей. Он-то любил ее до самой смерти.
Дошла до большого серого камня на берегу, уселась и уставилась на подозрительно спокойное море. Страшно хотелось в Хлом, обнять Дарсира. Извиниться за то, что в сердцах наговорила глупостей. Устроиться вместе на кресле в комнате со шкурой, и заниматься любовью, пока сон не победит жажду тепла. Интересно, успел он помириться с Митой? И вообще, зачем она приходила? Элла вздохнула. Как же, все-таки, жаль, что Дар никак не может понять своих желаний!
Вдалеке замаячил огромный вишневый змей с яркими изумрудными полосками. Он помахивал хвостом и демонстрировал яркие кольца длинного безупречного тела. Элла присмотрелась и заметила, что у монстра четыре ока вместо пяти. "Старый приятель", — улыбнулась она беззаботно, а потом почувствовала на себе его взгляд. Взгляд существа-поглотителя, того, кто без сожаления осушит чашу и заберет жизнь.
Тяжело проглотила застрявший в горле ком и позвала на помощь. Тщетно, ее голос оказался так тих, что никто не услышал. Попыталась применить защитное заклинание, но сила уходила слишком быстро и ничего толкового не выходило. Закрыть глаза не удавалось. Все тело будто парализовало: конечности не повиновались, шея отказывалась поворачиваться. Страх опустил ледяные руки на плечи, а змей лишь пристальнее вгляделся в свою жертву, намереваясь наестся до отвала.
Элле захотелось разрыдаться. Она с ужасом поняла, что первой умрет не она, первым умрет ее малыш. Маленький беззащитный комочек, который провинился только тем, что мать любит лицезреть морскую гладь. Что она скажет Дару, если останется жива? Змей моргнул и загремел трещоткой на хвосте. Элла упала на колени не в силах оторвать от него глаз. Протяжно застонала. По щекам покатились слезы бессилия. Ничего она никому не скажет, мертвые хранят молчание.
Дарсир пригубил горячего ягодного киселя и закрыл глаза, наслаждаясь нежным вкусом. Осталось доделать три бутыли охранной жидкости для городских стен, переговорить с Траном, и можно спокойно покинуть Хлом. Хорошо, что сегодня Мита не задержалась надолго. Извинилась, похвасталась мужем и семейным благополучием, разрешила заглянуть в ее память и убежала наслаждаться новым статусом дальше.
Дар глотнул еще киселя, поднялся из-за стола, подошел к шкафу, раскрыл дверцы и пересчитал бутыли. Сто семнадцать штук. Должно хватить на первый год. А там либо Пилар победит-таки эту жидкость, либо они придумают ей замену. Маг ухмыльнулся, если брат уступал ему в чем-то, так это в зельях и снадобьях: у Пилара не все и не всегда получалось правильно. Зато он быстрее выучивал заклинания. Дарсир хорошо помнил, в отрочестве он тратил намного больше времени на зубрежку. Брат успевал лишний раз искупаться в море, а он все учил и учил, учил и учил.
Вернулся за стол и занялся жидкостью. Руки буднично размешивали ингредиенты, губы привычно отсчитывали капли и пели заклинания, но мыслями маг уже пребывал в Тмаре. Он держал свою Эллу за руку и рассказывал ей о детстве. Показывал беседку в саду, где они с братом играли, бухточку с мелкой круглой галькой и рыбешками, где они любили купаться и запускать кораблики, комнату, где они под надзором отца познавали Искусство.
Закончил с очередной бутылью, пригубил остывшего киселя и устало потер ладонями лицо. Лишь бы Элла ничего не сотворила с ребенком! Они, конечно, сделают еще одного, но Дар не знал наверняка, сможет ли смириться с потерей этого. Хочется верить, что любимая наговорила ерунды от досады, и на самом деле думает иначе.