Искра
Шрифт:
– Боюсь, ты не сможешь гулять сегодня одна, – сказал Арчер. – С тобой пойдет Джереми. Поможет, присмотрит…
Сердце споткнулось.
…поможет, присмотрит. Чтобы я не околачивалась там, где не следует. Чтобы случайно не потеряла пару монет. Чтобы не потерялась сама…
– …ты же не думала, что все будет так просто, Тини?
– Просто, сэр?
От пощечины зазвенело в ушах. Я с грохотом упала на пол, ударилась виском о скамью.
– Встала, – пнул меня по ребрам Арчер и бросил лоскут, в который я заворачивала свои пенни, прежде чем спрятать их за выпадающим из кладки камнем. –
2
С неба сыпалась изморось вперемешку с пеплом. Дымы Уайтчепела стекали по фабричным трубам, по стенам бараков и, пачкая туманы в черный, ползли вниз, к Темзе.
Ежась от холода, я втянула голову в плечи, сунула руки под мышки, но едва сделала пару шагов, как Джереми схватил меня за шиворот и толкнул к стене.
– Значит так, Тинка, – дохнул в лицо табаком кокни. – Предупреждаю один раз: решишь сбежать – я тебя выслежу и отделаю, родная мамка не узнает. Поняла?
Покрытый рыжеватыми волосками кулак был размером с мою голову.
– Да… – сглотнула я.
– Молодчага.
Деревянный тротуар прогнил, стоило ступить на разъезжающиеся доски, как те ухнули вниз, в грязь; скопившаяся под ними вода волнами пошла по настилу. Вскоре она захлюпала в ботинках, до самых колен вымочила штаны. Сырой ноябрьский ветер забрался под старый пиджак, под дырявый свитер, взъерошил волосы. Если бы я была одна, то с больными глазами подалась бы к церквушке улицей ниже – в десять утра туда приезжает пожилая леди, раздающая милостыню с просьбой помолиться о пропавшем в Америках сыне; Джереми же гнал меня в сторону доков.
От очередного пинка я полетела на камни, но никто из прохожих не взглянул в нашу сторону – люди и нелюди Уайтчепела никогда не вмешивались в чужие дела. Только бежавший полуоборотень раздраженно рыкнул, вздыбив шерсть на загривке, и одним звериным прыжком перескочил через меня и заодно через грязь. На деревянном столбе, за который он, приземляясь, схватился, остались глубокие следы когтей.
Я поднялась и, оскальзываясь, побрела дальше.
Ночной Уайтчепел сменялся дневным. Улицы заполнили рабочие, спешащие на фабрики ко второму гудку, и лишь кое-где мелькали яркие шали жмущихся к стенам проституток. Тонкими голосами предлагали кресс-салат прозрачные, похожие на духов девочки, их перекрикивали продавцы газет:
– Новая жертва Потрошителя! Первое описание убийцы!.. Всего за два пенса! Энни Дарк 1 найдена с перерезанным горлом!..
– Всего два пенса, мистер! – вынырнул перед Джереми мальчишка.
Джереми отвесил ему подзатыльник и отобрал пачкающийся типографской краской лист.
Раньше я перебиралась на правый берег Темзы через Ландонский мост – когда бегом, когда ухватившись за чей-то экипаж или фургон, изредка на подводе – если извозчик не гнал, но в этот раз Джереми поймал меня за шиворот и потащил к воде. Паромщики его знали – Джереми-Булла, компаньона мистера Арчера, и предпочли не связываться, когда он, глумясь, просыпал монеты мимо ладони. А потом еще и втоптал их.
1
Вольный авторский перевод прозвища Энни Чепмен, второй жертвы
– Пошел, – толкнул он меня на хлипкий паром. Толкнул так, что я налетела на высокого мужчину в дорогом пальто и низко надвинутой шляпе.
– Простите, мистер, – пробормотала я.
Джереми снова встряхнул меня, развернул:
– Осторожно, сачок!.. Вот отец тебе задаст!.. Из дома сбежал, стервец! В доках околачивался! Мать с ума сходит… – не краснея, врал он, пока я, прижатая к его животу, чистила только что украденный кошелек. – Смотри у меня! – рыкнул Джереми.
Кошелек упал на настил, а после меткого пинка – в темные, почти черные воды реки.
– Из дома убегать нехорошо, – низким, чуть хриплым голосом сказал мужчина и отвернулся.
Я отстранилась от Джереми, истово завидуя мелькнувшей в тумане водяной крысе – работая хвостом как рулем, зверек старательно греб перепончатыми лапами.
– Стоять, – прошипел кокни, поймав меня за ухо, и снова завел волынку о принимающей сердечные капли матушке.
Так, за ухо, он спустил меня с парома, втащил в грязную улочку Саутворка.
– Сколько?
– Две кроны, восемь шиллингов, – отдала я монеты.
– Раззява и не заметил, – ухмыльнулся Джереми. – Еще два фунта, 2 и будешь молодец. Проболтаешься Арчеру – убью, – потрепал он меня по макушке, пряча деньги.
Если Уайтчепел принадлежал полукровкам всех мастей, в Саутворке издавна заправляли гоблины. Их специфический прелый запах не перебивали ни дешевые духи и пудра борделей, ни кислый дух медвежьих арен, ни металл крови от кругов для петушиных боев, куда привел меня Джереми.
– Работай, – указал он на толпу мастеровых и прогуливающих уроки студентов.
2
Джереми увеличил сумму
Мысль раствориться в толчее мелькнула и исчезла. Отобрав у меня деньги, Джереми подобрел – но не на столько, чтобы потерять бдительность. Я сбегу позже, когда он уверится, что запугал меня, но не позднее, чем через неделю, потому что из Ландона надо выбираться, пока добрый хозяин не продал меня Сьюзан.
Я покорно кивнула и шагнула к рингу. Петушиный круг двадцати футов в диаметре был выкопан в земле и облицован диким камнем, окружен металлической сетью, которая не позволяла птицам выбраться. Дно покрывала солома в розовых разводах.
Серокожий судья-гоблин, привлекая внимание, с жутким скрежетом провел когтями по металлическому столу.
– Фландриец Лайон! – пролаял он, и в круг бросили крупного красно-желтого петуха. – Фьюри из Хиндостана! 3
Я пригнулась, когда белый соперник Лайона чуть не задел мою макушку стальными накладками шпор. Внизу, на арене, мелькнула красная молния фландрийца, и я попятилась, не желая смотреть на брызнувшую кровь и взвившиеся в воздух перья.
Рев толпы оглушал. Я лавировала между пьяными от азарта мужчинами, стараясь не смотреть на их раззявленные рты с желтыми пеньками зубов, на перекошенные лица. Кошельки и монеты жгли руки. Орущий мастеровой в залатанном пиджаке с пустыми карманами заехал мне локтем под дых, я согнулась и под визгливый смех принимающего ставки гоблина вывалилась из толпы.
3
бельгийский и индийский бойцовые петухи соответственно